Почему мы такие. А не другие. По физиологическим параметрам (затрагивая мозг). Секс в обмен на еду.
Инстинктивные программы, связывающие пару, для совместного выращивания потомства — делятся на влюблённость и любовь.
Влюблённость обеспечивает сериальную моногамию, при которой пара стабильна, примерно, в течение 4 лет, чего достаточно для того, чтобы рождённый в таком «браке» малыш, перешёл на питание твёрдой пищей, а его мать, завершив лактационную диапаузу (которая проявляется только в условиях весьма ограниченного питания) — имела возможность забеременеть, возможно, уже от другого мужчины.
Влюблённость — это КОЛИЧЕСТВЕННАЯ стратегия, позволяющая особо успешным мужчинам иметь большое количество потомков, от разных женщин, содержа их до 34 летнего возраста детей.
Любовь — это стратегия КАЧЕСТВЕННАЯ. Позволяющая паре — сохранить малочисленное потомство (от одной женщины) до репродуктивного периода, эффективно социализировав его.
У диких антропоморфных приматов — с выращиванием потомства вполне справляются самки, организовывая «самочные коалиции» для взаимопомощи по выращиванию молодняка.
Но в процессе антропогенеза столкнулись две проблемы — ПРЯМОХОЖДЕНИЕ потребовало от женщин наличие узкого таза. А рождение большеголовых детёнышей — широкого!
Дальнейшее увеличение размеров черепа у человека привело бы к тому, что ни мать, ни ребенок не смогли бы пережить роды. И без того значительные размеры таза сделали первобытную женщину не способной к быстрому бегу и поставили ее в зависимость от мужчины в обеспечении животной пищей.
Эволюция «решила» дилемму матери и дитя, создав существо, чей мозг растет в основном уже после появления на свет. Объем мозга новорожденного младенца составляет лишь 25% объема мозга взрослого человека; при весе ребенка в 3000—3500 гг. мозг его весит 345—540 г. Интересно, что даже у наших ближайших современных «родственников» — шимпанзе мозг новорожденных достигает 65% объема взрослого. У предков человека, австралопитеков, детеныш появлялся на свет с мозгом, сформировавшимся на 40—50%, а у человека прямоходящего (питекантропа, синантропа) вес мозга при рождении не превышал 30% его конечного объема.
Двуногость и потребность в крупном головном мозге представляют собой эволюционный парадокс: человеческие роды стали болезненным и опасным предприятием. Новорожденный ребенок стал появляться на свет абсолютно беспомощным, а родители должны проявлять неустанную многолетнюю заботу о нем.
Следствием решения «парадокса двуногости» — явилась необходимость привязать к беременной и лактирующей женщине, которая, в отличие от обезьяны, уже не была способна самостоятельно обеспечивать пропитанием ни себя, ни маленького ребёнка — КОРМИЛЬЦА и защитника. То есть создать относительно моногамную семью, где заботу о детных женщинах возьмут на себя мужчины.
Ситуация усугубилась ещё тем, что быстро растущий мозг ребёнка — требовал белковой пищи ЖИВОТНОГО происхождения!
Отягощённые детьми, ограниченные в быстроте перемещения широким тазом самки Homo erectus могли добывать пищу только собирательством. Поэтому рацион их состоял преимущественно из растительной пищи. Однако развивающийся мозг ребёнка нуждается в белках животного происхождения, без этого наступает алиментарный маразм: ребёнок становится тупым, неспособным учиться, у мальчиков недоразвивается сперматогенная ткань яичек. Животную же пищу могут догонять, ловить и убивать только не обременённые детьми мужчины.
В. Дольник
Обыкновенная группа шимпанзе из 45 особей может потреблять до 600 кг мяса в год. В пищу идет все, включая кости: шимпанзе меняют мясо на секс и поступают так в целях установления длительных отношений, — говорит она. — Самцы, которые делились мясом с самками, удваивали свои шансы на спаривание.
«Гостинцы» в обмен на секс. В эволюционной перспективе такое поведение может перерасти в прочные семейные связи. Для молодых и низкоранговых самцов — обмен мяса на секс: единственная возможность получить доступ к самкам. Самцы «прикармливают» определённых самок вне эструса, чтобы заручиться их благосклонностью заранее.
Об исторической женской промискуитетности говорят также и некоторые иммунологические данные. Женская плацента иммунологически не рассчитана более чем на 34 беременности от одного мужчины. Иммунологический плацентарный барьер немного проницаем, что приводит к постепенному накоплению в организме женщины антител к белкам её мужа, и очередной плод (частично несущий эти белки) может подвергнуться имунной атаке организмом матери. Такая атака чревата неполноценностью плода или его гибелью, что довольно часто бывает у последних детей в многодетных семьях. «Народная мудрость» связывает неполноценность ребёнка с возрастом матери, хотя на деле имеет значение не её возраст, а номер ребёнка.
Роберт Райт
Примерно 4,5 млн лет назад у наших предков стала формироваться социальная моногамия. Возникли постоянные «семейные» пары, в которых самцы снабжали самок едой по системе «секс в обмен на пищу». Самец был заинтересован, чтобы самка ему не изменяла, а самка — чтобы самец ее не бросил.
В природе у многих заботящихся о потомстве видов существует поощрительное спаривание, избыточное по сравнению с необходимым для оплодотворения. Самки хищных птиц, как только образовалась пара, перестают охотиться, и самец полностью обеспечивает пищей её и потомство. Самка крупнее самца и имеет возможность на нём паразитировать. Если самец приносит добычу, самка с ним спаривается. Чем больше принесёт, тем больше получит возможностей спариваться. Ничего не принесёт — ничего не получит.
Лавджой
С помощью гиперсексуальности и скрытой овуляции была решена задача по привлечению самцов к заботе о потомстве. Используя врождённую инверсию доминирования перед спариванием как исходный плацдарм, отбор начал усиливать и продлевать её, делая женщину палеоантропа перманентно привлекательной для мужчины и способной к поощрительному спариванию. Если женщине удавалось удерживать возле себя мужчину, то её дети выживали, если нет — погибали.
Далее, в ходе экономического развития человечества, при переходе от собирательства к воспроизводящему хозяйству, в какой-то момент для женщины стало излишним кормиться у нескольких разных мужчин — стало хватать одного (или одного богатого на нескольких женщин), да и она сама стала экономически более значимым субъектом. В этих условиях, если исчезла необходимость кормиться у многих, автоматически исчезла и необходимость этим многим и отдаваться!
Парадокс природного размножения у человека.
Если бы у человеческой женщины была возможность выкармливать детей с момента зачатия, то и семьи бы не было, и они отказывали в сексе? Ну примерно так, но не так. Как мы видим, женщина гиперсексуальна, и поэтому люди спариваются не только с целью оплодотворения (на фоне протекающей овуляции), а ведут половую жизнь как бы саму по себе, как самоцель, как нечто самодостаточное. Во-вторых: женщина может (как сознательно, так и бессознательно) применять поощрительное спаривание во благо себе и своим детям.
Автоматически это отвечает и каким-то идеалам справедливости для низкоранговых мужчин — вместо первобытного «у доминанта — всё; у остальных — ничего» появилось «каждому мужчине — по женщине».
Проституция — проявление этой способности в крайней форме. Мужчины не способны к поощрительному спариванию, если женщина их не возбуждает потому, что у них нет соответствующей генетической программы. А у женщин она есть, и может проявляться так сильно, что превращается в профессию, не без оснований названную самой древней.
Проституция чаще всего начинается с желания «привязать» к себе мужчину.
В. Дольник
Доминанта преувеличивает в субъективном восприятии привлекательные качества избранника и приуменьшает его недостатки. Такая доминанта необходима, чтобы превратить выбранную особь из нескольких возможных — в единственно возможную. Человек называет эту доминанту влюблённостью.
Влюбленность — это импринтинг, запечатление первого, относительно соответствующего идеалу образа.
В возрасте двух-четырех лет дети ходят, разговаривают, самостоятельно едят и уже становятся чуть-чуть независимыми. Теперь двое родителей не нужны так сильно, как прежде. Безусловно, наличие двух родителей на протяжении всей жизни ребенка — это лучше, чем один. Но с точки зрения выживания, двое родителей нужны младенцу намного больше, чем ребенку старшего возраста до тех пор, пока он не начнет ходить.