Я к Бабе Яге за советом ходила
В глухую избушку в берёзовой чаще.
И ветер дул в спину хмельной и свистящий,
От полного гадов ручья холодило.

А я, замирая от страха и счастья,
Открыла в избушку скрипучие двери.
О, страх этот в жилах трепещущий древний…
Запнувшись о сук, испугалась упасть я.

Седая старуха смотрела сердито.
Метла шевелилась, и прыгали вилы.
О русских дремучих лесов Афродита,
В полуночный час дай мне капельку силы.

Я вымою начисто в доме и сказки
Тебе расскажу лунною ломкою ночью.
Пусть ворон мне скорую гибель пророчит,
А кот щурит хитро янтарные глазки.

С тобою сойдёмся, я знаю, по нраву,
Такие, как я, тебе, бабушка, милы.
Дай каплю заветной магической силы.
За ней в твою избу пришла я по праву.

Взмахнули тут крыльями чёрными ели,
В углах проявились бесстрастные лица.
И яркими звёздами жарко горели
Во тьме черепов золотые глазницы.

Июльскою тёплой тягучею ночью
В дремучей змеиной, русалочьей чаще
Кто рядом со мною беззвучно хохочет?
Но этот огонь, всё сильнее горящий,

Несу на ладонях. Таинственный, древний,
Живой, отгоняющий всякое лихо.
Таким вот когда-то сжигали деревни…
Вокруг напряжённо, опасливо тихо.

Во тьму отступают неясные тени,
Дрожат в пышных кронах пугливые птицы,
Осинки в траве подгибают колени,
И даже русалка нагая боится

Огня, что из черепа брызгами льётся,
Всё яростней, ярче. Ничем не остудишь.
А ведьма в избушке ехидно смеётся:
«Что делать с огнём этим, милая, будешь?»