При отсутствии внутренних сил, или во время подавляющего доминирования внешних, делание (добра) дает результат существенной иной величины, нежели чем в обычное время.

Провожая меня, бабушка советовала:
— Ты — не сердись на людей, ты сердишься всё, строг и заносчив стал! Это — от деда у тебя, а — что он, дед? Жил, жил, да в дураки и вышел, горький старик. Ты — одно помни: не бог людей судит, это — чёрту лестно! Прощай, ну…
И, отирая с бурых, дряблых щек скупые слезы, она сказала:
— Уж не увидимся больше, заедешь ты, непоседа, далеко, а я — помру…
За последнее время я отошел от милой старухи и даже редко видел ее, а тут вдруг с болью почувствовал, что никогда уже не встречу человека, так плотно, так сердечно близкого мне.
Стоял на корме парохода и смотрел, как она там, у борта пристани, крестится одной рукою, а другой — концом старенькой шали — отирает лицо свое, темные глаза, полные сияния неистребимой любви к людям.

Тело неумолимо меняется под тикание биологических часов. Правда и то, что ход этих часов человек и замедляет и ускоряет.
Дух же, напротив, с годами делается все более и более консервативным, если не прилагать титанические усилия против этой тенденции.
Последнее очень важно для принятия на уровне сознания в каждом возрасте сигналов от тела обязательными к волевому исполнению.