В те недалёкие времена, когда демон фастфуда ещё не подмял под себя гастрономические вкусы большинства граждан, в одной деревне жил мальчик. Вернее жил он там только летом, так как приезжал из города погостить к бабушке. У бабушки, которую звали Татьяной была сестра Мария и их мать — Анисья, прабабушка этого мальчика.
Автобус доезжал до остановки, открывал узкие двери, выпуская немногочисленных пассажиров и железным жуком убегал дальше по раскалённому асфальту. Вдали виднелись высоченные тополя — место, где стояла изба родственников мальчика. Косившийся с забора петух недоверчиво осматривал гостя и криком предупреждал домочадцев о прибытии.
«Притомился с дороги, наверное проголодался?» — участливо спрашивала бабушка и не дожидаясь ответа принималась хлопотать у печки.
«Руки только помой, Геник, во дворе на лавке ведро стоит и мыло возьми в веранде, на вот льняное полотенце» — бабушкина сестра охала и от радости старалась всевозможно угодить. Геником, как вы наверное догадались звали меня.
Усевшись за стол я наблюдал, как бабушка доставала ухватом маленькие глиняные чугунки и ставила на круглые алюминиевые подставки. Ну разве есть что вкуснее деревенской еды? Налитый в мисочку наваристый щавелевый борщ щекотал ноздри и сводил с ума. Вслед за борщом шла картошечка с курятиной, приготовленная в той же печке. Воистину, что за изба без печи, недаром ей посвящено столько добрых слов.
Далее подавался домашний творог в глубокой тарелке, залитый молоком от собственной коровы. И венчали пиршество выпеченные пироги с тем же творогом либо вишней. Были то не те худосочные недоразумения, которые продают в городе, а настоящие богатыри, один пирог с треть магазинного батона. Прабабушка моя, Анисья Федотовна, родившаяся ещё в конце девятнадцатого века придерживалась на этот случай своих, старинных воззрений. К пирогам подавался квас из высушенных яблок. Нигде больше не доводилось мне пить настолько вкусного кваса. Особенно он был хорош, когда начинал бродить и превращался в сидр. И насколько же мне повезло застать и попробовать эту замечательную кухню: вареники с паречкой, «налистники» — тончайшие блинчики с начинкой из творога, сложенные в форме трубочек, «бабку» — невероятно вкусную домашнюю лапшу, приготовленную в печке, вяленый окорок, колбаски и рулеты, не говоря уже о дарах леса — грибах и ягодах, в которых недостатка никогда не было.
Так и стоит перед глазами картинка из воспоминаний: в сенцах прабабушка Анисья взбивает масло в деревянной ступе. А это длительный и кропотливый труд. Но зато что это за масло ! Та пародия, которая называется маслом и продаётся в супермаркетах и рядом с ним не стоит. Непередаваемый вкус! Всегда водилась и простокваша, про молоко вообще молчу — рыжая с белыми пятнами корова Суббота нагулявшись за день по лугу щедро одаривала им нашу семью. За огородом росла большая старая липа и прабабушка собирала и высушивала её цветки для ароматного чая. Я так же вносил свой посильный вклад: наряду с собираемыми мною дикой ежевикой, земляникой и черникой в близлежащем лесу, корзинами таскал боровики, сыроежки, подберёзовики, лисички и волнушки. Ловил в небольшой речке Снов краснопёрых окуней и пескарей на дождевого червя, серебристую плотву на распаренную пшеницу, собирал лесные орехи.
Спустя годы, изредка приезжая в село детства к оставшимся дальним родственникам, я потерянно хожу по высохшему бабушкиному саду. Изба давно сгнила, бабушка с сестрой и их мать в ином мире, выросшая по пояс трава неторопливо колышется под шёпот усталого ветра, словно спрашивая меня:" Что ты делаешь здесь, в этом забытом, полумёртвом мире?" Я судорожно ищу ответ, перебирая все причины, но перед глазами стоит только та, прошлая жизнь, сытая и раздольная, полная людей деревня, канувшее в глубокий омут детство. Лишь во снах иногда мерещится золотое июльское утро, крынка молока, мычание коров, залихвацкий крик петуха и бабушкины слова:" Вставай уже, десять часов скоро, всю жизнь проспишь…" Может и правда — жизнь наше только видение? Тогда отчего так надрывно болит в груди? Суровый палач Время закрыл дверь в прошлое и безвылазно стоит на страже. И всё-таки всё это было — шум задумчивых тополей, прабабушкины рассказы про старину, тёплые сливочные туманы над лугом, синеглазые васильки за околицей и тот, розовощёкий, ромашковый и всегда приветливый мир.