— Бог терпел, и нам велел, — сказал один человек, похожий на табуретку. — Очень удобно, — добавил он, — для власти, понимаете ли, монарха.
— Вся власть от Бога, — отозвался другой, похожий на зонтик, — это, как его… несомненно.
— Пути Господни, — пробормотал третий, похожий на пустой чайник, — неисповедимы. Значит, терпи, терпи, и в шляпе будешь.
— То есть, — сказал табуретка, — настоящий терпила, это, понимаете ли, и есть самый что ни на есть божий человек. Вот как.
— А в криминальных кругах, — заметил зонтик, — без лоха жизнь плоха. Это, как его… закон. Терпила, стало быть, объект. Для унижений. Потому что сам себя, понимаете ли, не уважает. Нисколько.
— А Варрава, — вдруг сказал чайник, — его, понимаете ли, Иисус не экзаменовал. На предмет терпильности. И что же? Получил индульгенцию! Вот те на!
— Значит, — подхватил табуретка, — любой, понимаете ли, насильник терпил, может надеяться… на царство божие! Вот как! И не надо, понимаете ли, заморачиваться… катехизисом!
— И иметь терпил, — добавил зонтик, — до самого, понимаете ли, финала! Главное, успеть… покаяться! Вот те на!
— Так что, — заключил чайник, — если, понимаете ли, задуматься… выбор-то есть! Или нету?
И все трое замолчали, глядя в окно, где за мутным стеклом виднелось что-то неопределённое и странное, как и всё происходящее на свете.