На спицы взять двенадцать нитей года, плести узоры петельками дней. На листья — падать каплями, сугробы — снежинками измерить, а затем… связать ДВЕ ЖИЗНИ в кольца-обереги от бед: одно — тебе, другое — мне. И стать… почти что Богом, и ПОВЕРИТЬ… не в свет икон, а в свет в твоём окне.

и эти звёзды, и эти ели — всего лишь тень твоего лица, и всё, что мы с тобой не допели, покрыто инеем у крыльца. и всё, что мы с тобой не успели, в дальнейшем сбудется как-нибудь — морозным воздухом пахнет ельник, любой фонарь освещает путь. в холодной тьме, в непроглядной чаще, какая тянется впереди, есть то, что названо «настоящим» — созвучно сердцу у нас в груди, созвучно голосу или звуку, что бесконечно зовёт вперёд. и я протягиваю им руку и жду, что кто-то её возьмёт.
я не люблю про «судьбу» и «рядом», про новый и уходящий год, со мной всё так же не всё в порядке — но всё же что-то внутри поёт. поёт, не требуя оставаться и не приказывая беречь, и как начнёт снова бить двенадцать — уходит всё, остаётся речь.

пусть всё, что в мире идёт по кругу, на мой вопрос не найдёт ответ —
сегодня мы говорим друг с другом,
и все слова излучают свет.

Учитель мой оставил, уходя, охапку звёзд, негромкий звук дождя, каменьев россыпь, спелых стук гранатов (тех самых, из божественных садов), цепочку лисьих спутанных следов и в воздухе растаял без возврата. И белые одежды на ветру я краем глаза видел поутру, но обернуться не успел вослед им; на клетками расчерченной доске лишь обнаружил карту, что в руке держал он прошлым вечером последней.

И там, на ней, нашёл я мудрецов, и целый мир, свернувшийся в кольцо на пальце императора и мага, столкнув…
… показать весь текст …