— Он тебе это сам рассказал?
— Ну да. Только мы не говорили, вот как с тобой. Мы, кошачьи, общаемся телепатически. Не все, конечно, а только те, кто состоит в братстве.
— Что за «братство» ещё?
— «Братство Кольца" — Кысь начал ржать.
— Как у Толкина?
— Не, как у молодожёнов.
— При чём тут молодожёны то?
— При том. Это же мы придумали обручальные кольца. Ну не мы сами, а фараоны.
Мы просто намурчали им в уши эту тему и они начали запускать этот тренд в общество.
Рабы и простолюдины делали кольца из веточек, кожи и всякого дерьма.
Тянулись к миру высокой моды, так сказать.
— А в чём смысл?
— Ну, смысл глубок. Плейстоник как-то писал про кольца: «Согласно преданию, древние греки носили кольцо на ближайшем к мизинцу пальце левой руки. Такой же обычай, как передают, был и у римлян. Причина этого… та, что при рассечении и вскрытии человеческих тел по принятому в Египте обычаю (греки называют это анатомией) было найдено, что от одного этого пальца отходит и достигает сердца некий тончайший нерв; поэтому и было признано уместным почитать таким украшением этот палец, как ближайшим образом причастный к первенствующему в теле сердцу»
— Что за имя такое- Плейстоник? Кто это?
— Плейстоник-это кликуха такая была у Апиона. Папаша назвал его так в честь бога Аписа.
Потом ещё в Синайской пустыне евреи отливали ему памятник рукотворный из золота. Всё, правда, закончилось печалькой и левиты многих порубали мечами, а памятник стёрли в пыль.
— И чего кольца эти делали?
— Ну кольца — это магические артефакты. По этому тончайшему нерву, от кольца идёт энергия сразу на чакру Анахату. И связь между влюблёнными более устойчивей.
— А зачем вы это людям рассказали?
— Да мы не людям это рассказали.- Кысь нервно начал подёргивать хвостом. -Просто фараоны были ревнивые и постоянно переживали за своих жён. В пантеоне не было богов-Аленей и стать потом изображённым на фресках с рогами им не хотелось. А через кольцо они получали обратную связь от своих баб и если чуяли, что те начинают охладевать,
то сразу принимали меры.
-Что ты имеешь в виду?
— Запрещали брить своё тело, выщипывать брови и красить-мазать лицо. А кому нужна небритая баба? Тогда не брить писю было мовитон в Египте и такая никому бы не приглянулась.
-Аааа. Ну логично. Но порой внешность и бритость не главное же.
— Да ладно! — Кысь глумливо скорчил рожицу и встал на задние ноги. Скрестив лапы на груди,
он начал медленно прохаживаться передо мной с улыбкой.
— А чего смешного то? Ты вот сам про Мурку рассказывал. Что же ты в неё втюхался-то, покрытую шерстью?
Кысь перестал вальяжно ходить и грузно сел задом на песок, став похожим на Ждуна.
Взгляд его потух и весь образ сразу поблек и стал как-то жалок.
— Есть такие женщины Серёж, ну ни кожи-ни рожи, но несут в себе какую-то энергию. И это
заставляет их хотеть, и мечтать о крыше с весенней капелью. Петь им песни вечерами
и совершать подвиги ради них. Жить в мире романтики, жаждать принятия себя её сердцем…
— Энергия блядства и похоти. Такие всегда гулящие и неверные.
— Да, наверное. Но эта их энергия наполняет мужчин смыслом существования и толкает их
на подвиги и достижения.
-Ага, или разбивает им жизни. А порой доводит до самоубийства от неразделённой любви.
— Ну бывает и такое. Помнишь как Алексей Толстой описывал Палладу Бельскую в «Сёстрах»:
«Я почему люблю этот кабак? Такой гнили нигде не найдешь — наслаждение!..
Посмотри — вон в углу сидит одна — худа, страшна, шевелиться даже не может: истерия в последнем градусе,
- пользуется необыкновенным успехом».
— Не, не помню. Давно читал и не знал таких подробностей.
— Ну я то всё знаю и привёл этот пример тебе для расширения кругозора. Кстати, из-за неё два человека покончили жизнь самоубийством.
— А кто она такая вообще?
— Поэтесса из Питера, начала 20 века. Про неё Георгий Иванов ещё писал:
«Когда Паллада шла по улице, прохожие оборачивались.
Как было не обернуться? Петербург, зима, вечер. Падает снег, зажигаются фонари.
На обыкновенных улицах обыкновенная толпа. И вдруг…
Вдруг в этой серой толпе странное, пестрое, точно свалившееся откуда-то существо.
Откуда? Из Мексики? С Венецианского карнавала? С Марса, может быть?
На плечах накидка — ярко-малиновая или ядовито-зеленая. Из-под нее торчат какие-то шелка,
кружева, цветы. Переливаются всеми огнями бусы. На ногах позвякивают браслеты.
И все это, как облаком, окутано резким, приторным запахом «Астриса»…
Перья, ленты, амулеты, орхидеи. Но главное — какая-то смелость, даже агрессивность
в отношениях с мужчинами. Да, могла «выдерживать» своего поклонника в соседней гостиной помногу часов, но могла «крутить любовь» и с сыном, и с отцом одновременно.
Однажды у нее «накопилось» шесть партнеров сразу, которые, узнав друг про друга, в ужасе разбежались.
А отец ее, генерал-майор, именно в это время писал ей записки, в коих наставлял ее никогда
не оставаться в комнате наедине с мужчиной. Дескать, неприлично! Записки эти она показывала подруге: «Бедный папа…»
Денег у Паллады мало. Талантов никаких. Воображение воспаленное. Еще в институте прочтенный тайком «Портрет Дориана Грея» решил ее судьбу.
Она должна стать лордом Генри в юбке — порочной, блестящей, очаровательной,
презирающей «пошлые условности».
В половине шестого — в шесть «салон» в разгаре. Хозяйка в ядовитых шелках улыбается с такого же ядовитого дивана. И вся вообще обстановка — ядовитая.
Горы искусственных цветов (живые, увы, не по карману), десятки разноцветных подушек,
чучела каких-то зверей, перья каких-то птиц. От запаха духов, папирос, восточного порошка,
горящего на особой жаровне, — трудно дышать. И еще эта пестрота стен, ковров, драпировок.
И эта пестрота лиц…
Хозяйка «загадочно» улыбается. Она еще молода. Если всмотреться — видишь, что она была бы прямо хорошенькой, если бы одной из тех губок, что продаются у входа, стереть с ее лица эти белила, румяна, мушки, жирные полосы синего карандаша. И еще — если бы она перестала ломаться.
Ну, и оделась бы по-человечески.
Конечно, все эти «если бы» — неосуществимы. Отнять у Паллады ее краски, манеры,
пестрые тряпки — бесконечное ломанье, что же тогда останется?»
— Ты это всё в голове держишь?
— Не, я просто обращаюсь в архив в моей голове. Ну не прямо в голове, а делаю запрос
на наш братский сервер и сразу приходят знания. Мы же всё знаем не сами, а коллективно.
— Да уж. Таких дамочек и сейчас пруд-пруди. С ломанием в поведении, пёстрых тряпках и гримом на лице. Я вспомнил образы из соцсетей и накрашенные «боевой» раскраской лица.
Кысь, прочитав мои мысли, вскочив начал декламировать стихи:
Мне хочется, чтоб ты меня забыл,
Чтобы не знать ответного страданья,
Чтоб не узнать, как скоро ты остыл,
Не умолять напрасно о свиданьи.
А если же я первая забуду,
И ты придешь просить остывший жар,
Искусно-ласковой и нежной буду
И страсти прежней дам тебе угар.
- Это чьё?
— Её.
— «Угар страсти». Звучит.
— Ага, специалистка была ещё та. Марья-искусница того времени.
«Есть тысяча способов добиться любви женщины и ни одного, чтобы отказаться от нее. А про меня!
Есть миллионы способов заставить забыть ее и ни одного, чтобы она полюбила.
Да, я аскетка и, если бы не мое здоровье, я бы одела власяницу.
Вот уже три месяца Паллада не сексуальничает и не будет до смерти или — что еще! — до огромной постельной любви!..»
Это она Каннегисеру писала. Ну тому, который потом Урицкого грохнул.
Там вообще в Питере, все повязаны были в один клубок.
— Сейчас тоже все повязаны…
По пляжу шла дама с померанским шпицем зажатым между её грудей четвёртого размера. Виртуальная цифра 4 под её синим бюстгальтером стирала и реабилитировала все недочёты её фигуры в глазах мужского пола.
А татухи добавляли в её образ современную продвинутость и сексуальность. Дальний родственник волка, плыл над землёй меж её грудей высунув язык, и не понимал при этом, что многие из человеческих самцов хотели бы оказаться на его месте.
Кысь, увидев шпица, зашипел и прыгнул мне за спину. Я хотел повернуться к нему, но он шёпотом и запустив когти в мою спину приказал: — Замри!
— Ты чего?- спросил так же тихо я.
— Чего-чего, видишь сиськи?
— Ну вижу. Как не увидеть-то? Четвёртый, а может и пятый даже размер.
— Да пофиг! Между сисек видишь?
— Шпица вижу.
— Это же кинофекалец, мать его!- в голосе Кыся чувствовалась возбуждение граничащее с истерикой.
— А это кто?
— Зооморф! Про святого Христофора слышал? С пёсьей головой?
— Да, читал где-то.
— Ну так вот это последователь его, высокоранговый кстати.
— А чего они последуют?
— У них тайная организация существует. Уже давно. Из известных людям адептов фигурирует только Репрев, которого потом назовут Христофором. Даже иконы есть с его образом, где у него голова пса, а тело как у человека. Потом тему затёрли и такое уже не производят, чтоб не баламутить народ.
Они теперь внедряются в тела собак на начальной стадии и интегрируются ещё в лимбе.
— А почему ты говоришь, что он высокоранговый?
— На стадии внедрения выбирают щенка, который потом будет жить припеваючи и не будет сидеть на цепи. Агент должен иметь возможность перемещаться по миру в комфортных условиях. Поэтому хозяйка должна быть обеспеченна материально. А с сиськами четвёртого размера на спортивном теле, со стройными ногами и без лишнего жира это само-собой у неё получится. Разве не так? И чем больше размер сисек, тем круче ранг агента. Естественно, что сиськи должны не висеть и талия быть не больше 60 см. Иначе это «обманка». Ведь если какая-нибудь Клава с пятым размером и телом моржа, заведёт маленького питомца, то можно подумать, что это у неё внедренец. Но нет, так это не работает. Понял?
— Понял. — я внимательно рассматривал шпица и пытался при этом не смотреть на упругие дыни хозяйки.
— А если груди силиконовые? Это прокатывает?
— Важно чтоб сиськи и всё остальное было к моменту внедрения кинофекала. Она может от рождения иметь первый номер. Хотя, в последнее время, они больше засылают нелегалов.
— Это как?
— Ну у их «хозяек» не так выражен бюст. У неё может быть твёрдый второй, например, но идеально всё остальное. И тогда у неё скорее всего всё будет в шоколаде. Наличие четвёртого размера у хозяйки говорит об официальном, высоком статусе в данном случае.
Шпиц, перестав улыбаться с высунутым языком, сделал серьёзную морду и глаза-бусинки превратились в злобные угольки. Он залился лаем и пытался выпрыгнуть из гамаков-грудей.
Кысь начал заунывно, растягивая звуки, негромко мяукать. Его рулады голосом, напоминали вопли мартовских котов, но имели немного другую тональность. Хозяйка пыталась удерживать шпица и при этом
извиняюще улыбалась мне. Она не видела Кыся и не понимала, почему он на меня заливается с такой злостью.
Я тоже улыбался ей и делал вид, что меня этот истерический лай забавляет и даже нравится.
Через некоторое время они удалились от нас и Кысь вылез из-за моей спины.
Он весь дрожал от перевозбуждения.
-Ну всё-всё. Успокойся- сказал я и хотел погладить его по спине.
— Нихренасебенафиг успокойся! Я еле выдержал его заклинания.
-Какие ещё заклинания? Он же просто тявкал — озадаченно спросил я.
— Это простые дворняги тявкают. А кинофекалы, под видом лая, бросаются магическими заклинаниями. Я еле отбился. Надо срочно доложить наверх.
Он замер на несколько секунда и глаза его стали стеклянными. Губы его начали шевелиться и со стороны казалось что он с кем-то разговаривает. Через минуту он вышел из транса и обеспокоенным голосом произнёс: -Мне дали поручение. Я должен достать некую информацию. Ею обладает этот шпиц. Но, как ты понимаешь, я не могу вот так прямо снять её. Мне нужна твоя помощь.
-Какая? -спросил я.
— Ты должен законтачиться с хозяйкой шпица, втереться в доверие к ней и вынести его переноску на пару минут в коридор отеля.
Там я кое-что сделаю и наша миссия будет выполнена. Пошли домой и разработаем чёткий план наших действий.
— Ты так уверен, что я тебе буду помогать? Мне то зачем это, Кысь?
— Сотрудничество с нашей организацией даст тебе некоторые преференции и ты обретёшь
необычные способности.
— Коты не будут ссать мне в тапки? Или что? — я решил поторговаться.
— Этого гарантировать я не могу. Обычные коты и кошки- это просто дикие животные.
С ними тебе придётся разбираться самому. С нашей же стороны тебе обещается
продвижение по реинкарнационной лестнице, некоторые магические способности и персональная защита твоего жилища от грызунов. Правда, только в этом воплощении.
Я усмехнулся и запихав полотенце в рюкзак, встал.
Кысь выглядел собранным и готовым на подвиги.
— Иди один. Встретимся в номере — сказал он и пропал.
S/M