Звонок раздался в 4 часа ночи.
-Почему ты стал таким? Ты жестокое чудовище! Я тебя ненавижу!
Голос дрожал сквозь слёзы. Я вспомнил её лицо, и глаза, когда мы первый раз упали в объятья ночи, прикрытые лишь лунным светом. Её нежный взгляд обещал все прелести этого мира, все наслаждения вселенной, которые возможны для мужчины.
Я не скрываясь зевнул в трубку и улыбаясь спросил: — Ты пойдёшь завтра со мной в город?
В ответ раздался звук шуршащей фольги, как будто кто-то раскрывал шоколадку. Потом раздались гудки.
Я посмотрел на фото под номером телефона.- Верочка. Милая…
Перевернув подушку и прислонившись к другой, прохладной стороне, я с улыбкой закрыл глаза.
Всплыли недавние события. Когда всё успокоилось и Бастет исчезла, а Шушу убежал через открытую дверь на балкон, мы с Верой остались одни в номере.
Чтобы снять стресс, я принёс ей вина, а себе виски. Через какое-то время мы уже целовались.
Я сказал, что по-прежнему её люблю и смотря в глаза, залез под платье. Утром она мечтали о совместном нашем будущем, глядя в синюю даль на балконе.
Вечером того же дня, я пригласил к себе в номер Машу и мы, выпив вина, переместились
в кровать. Я уже был в ней, поставив её раком, когда в дверь настойчиво постучали.
Открыв я увидел Надю и Олю. Они мило обнимались и были на веселе. Маша услышав голос Оли, пригласила их в номер и не скрывая своё обнажённое тело, налила себе вина. Оленька предложила нам продолжить,
сама при этом нежно наглаживала Надю по спине…
Когда наша вечеринка была в самом разгаре, раздался звонок от Веры. Я лежал под стонавшей Машей и за меня ответила запыхавшаяся Надя. Через несколько секунд она сказала, что там бросили трубку, ничего не сказав.
Когда я почти уже заснул, поставленный на вибро телефон начал плавно сползать с тумбочки.
— Да Верочка.- сонным голосом ответил я.
— Я не могу так больше…
— Но я же могу. Ты привыкнешь. А кстати, что за звуки были в конце разговора?
— Я кинула айфон в стену…
— И?
— Треснул экран. Но как видишь, я тебе смогла набрать, что бы сказать тебе, что это последний наш разговор.
— Не отрекаются любя, милая. Спокойной ночи.
Я отключил телефон, закинул руки за голову и, смотря в потолок, начал вспоминать последние годы своей жизни. Все взлёты и падения, разочарования и моменты счастья. Жизнь кипела. Местами, вырываясь и выхлёстываясь через край, но в большинстве времени была в режиме томления болотной лягушки с медленным привыканием к повышению градуса. Большинство окружающих были земноводными в одном котле и варились, поддерживая друг друга баснями о том, что всегда можно улететь в райские места.
Главное найти порядочных уток. Я смотрел, как и многие, в белое, потолковое небо над кастрюлей и ждал своих уток.
Но что-то там связанное с глобальным метафизическим потеплением расстраивало планы, и перелёт всё переносился. Уже в который раз.
Пока окружение восхваляло мягкость воды и даже сравнивало кастрюлю с итальянским брендовым джакузи, я предавался созерцанию в тишине мыслей. Ответ на главный вопрос: зачем я здесь, постоянно менял константу ответа и загонял меня в ихтиандровый ступор.
-Что я — человек или амфибия? Имею ли я право?
— Дааа! Мы все имеем право! — томно произнесла глазастая, с большим ртом, лягушка.
Я разомкнул веки разума и увидел ее — прекрасную незнакомку…
Потом всё закружилось в вальсе. Иногда с переходом в танго.
Божественный кашевар помешивал огромной шумовкой блюдо, и тогда подворачивались интересные собеседницы.
Но время текло в разных координатах у меня и оппоненток, и точка бифуркации не заставляла себя ждать долго. Потом были разрывы, разочарования, депрессия.
После таких моментов, я «уплывал» в себя и размышлял.
«Что бы отрегулировать восприятие, надо изменить эмоциональные настройки» — спонтанное откровение неожиданно возникло в моей голове.
Но задача стояла убрать душевные страдания и при этом не выпадать в аут из реального мира.
Я мечтательно жмурился и фантазировал над образом себя. Марафон скрытых желаний и исполнений.
Трансерфинг реальности в суповом наборе среднепланетной кухни.
Эт же здорово — захотел убрать эмпатию — ррраз и в ноль.
Жестокость? Да пожалуйста!
Либидо поднять? Легко!
И таких каналов на генопульте от рождения множество. С раннего детства все лезут ручонками и настраивают тебя. Родители, детсад, школа, коллеги, социум.
И вот достигнув некой реперной точки, я убрал некоторые ползунки в неприлично низкие параметры.
Всё стало лучезарней. Небо светило также (впрочем, как всегда).
Но не было вот этих страданий заунывных. Весело, легко, с юморком.
Из экзальтированного пессимиста, я стал пышащим самцовостью плейбоем.
-Эй, ну ка!- В ушах возник противный голос.
«Я его уже слышал где-то» — Я попытался разлепить веки, но засохшие ресницы, никак
не хотели давать глазам видеть действительность.
-Скотина! Давай просыпайся, ирод!
Санитарка водила грязной шваброй по полу и с ненавистью бросила на меня взгляд.
— До кости, тварь, до кости прокусил и гоготал как демон- бормотала она.
Я попытался руками дотронуться до лица, но с удивлением понял, что прикован к кровати.
— Где я! Вы кто вообще?
Санитарка сжалилась и снизошла до ответа:
— Где?! В женском половом органе! Ты забыл, как вчера Вере Борисовне руку прокусил на обходе?!
Она тебя решила погладить. Ты же лежал, свернувшись калачиком, и плакал как ребёнок. Она и решила тебя приласкать. А ты, леший, вцепился клыками ей в руку! Ну ничего, на интенсивке теперь будешь, пока главврач с отпуска не выйдет. — Она сплюнула со злости на вымытый уже пол.
Я наконец разлепил глазницы и увидел толстую седую санитарку, которая отжимала тряпку. Сквозь провал многовекторности бытия, я вспомнил-её звали баба Шура. Она приносила еду и убирала в
палате. Она была вульгарная и циничная, но добрая. Блистая своими золотыми зубами, могла хлестануть мокрой тряпкой по нерадивому пациенту, если он пытался с ней заигрывать.
Снеговик мыслей начал формироваться в основы мировой шарообразности и я вспомнил события прошлого дня.
День впрочем, задался как обычно. Приём кругляшек из стаканчика, кашка, варёное яйцо.
Потом на обходе я увидел мечту своих сексуальных экзальтаций — Веру Борисовну.
Конечно же, про себя, я ласково называл её Верочкой. Я уже не помнил когда увидел её в первый раз.
Впрочем, я вообще многого не помнил. Даже как попал сюда. Рваные отрывки из памяти создавали калейдоскоп картинок с яркими сюжетами. Голые дамочки в чулках, сотрудники полиции и бег по бесконечным коридорам какой то гостиницы…
Потом был проявлен в реальности кафельный пол, пропахший хлоркой, и боль от уколов.
А потом ее прекрасное лицо и ласковые глаза. И её нежно-ласкательное имя — Верочка.
— Сука! Это она меня сюда засунула.
Дверь резко открылась, и вошёл Васька, грузный санитар с засученными рукавами и ужасным луково-столичным перегаром. Васька требовал его называть Василий Георгиевич, но между собой его все называли как шелудивого кота — Васька. Почему шелудивого? Он постоянно пытался почесать у себя грудь под рубашкой и после этой процедуры всегда осматривал свои ногти.
-Вера Борисовна, очнулся он — сказал Васька и отошёл к окну.
Вошла Она. Моя милая Верочка. В белоснежном халатике и туфельках без каблуков.
— Василий, выйди — произнесла она, смотря мне прямо в глаза.
-Вера Борисовна, не могу я. А если опять припадок начнётся? Неее.
— Выйди и стой рядом. Он прикован, никуда не денется.
— Ну вы начальство, вам командирить- сказал Васька и бочком просочился в дверном проёме.
-Ну что, любимый? Как самочувствие? Ты мне вчера так сильно прокусил руку, что пришлось закалывать
обезболивающим.- Она подошла ближе и ласково произнесла: -Ты не злись на меня Серёженька. Ты сам виноват.
— В чём виноват Вера?!
-Ну как в чём? Ты забыл наш последний разговор по телефону? «Не отрекаются любя!»…
С этими словами она достала шприц и улыбнулась ласковой улыбкой — Ты привыкнешь …
— Моя милая Верочка!- подумал я, проваливаясь в эротические грёзы…
После уколов, мне обычно снились Маша с Олей. Вокруг было много музыки, веселая атмосфера и
тёплый, морской воздух. Я лежал возле бассейна, с раскинутыми руками, зажмурив глаза.
Они подходили ко мне и, играя в четыре руки, наглаживали своими пальчиками моё тело, шепча при
этом пошлости.
После к ним присоединялась Надя и наклонившись, водила своими вставшими сосками по моим губам.
Я же при этом, гладил руками между ног у Маши и Оли. В правом углу, в шезлонге, возникала Света
и одобряюще смотрела на нас, улыбаясь. Раздвинув ноги, она отодвинув трусики в сторону,
начинала мастурбировать и постанывать, закатывая при этом глаза. Потом вставала и покачивая
бёдрами, медленно подходила и начинала лизать мне живот, опускаясь всё ниже и ниже…
В голове при этом стоял запах свежих женских тел, вперемешку с ароматом разных духов и косметики.
И вот когда я уже был готов кончить, появлялись нитакуськи с не накрашенными, прыщавыми лицами.
Рядом с ними были бесформенные, коротко стриженные создания, напоминающие женский пол.
Они презрительно смотрели в нашу сторону и комментировали между собой наши утехи.
Мне становилось неуютно, эрекция падала и я оставался один. Я открывал глаза и видел белый потолок
в палате. Так продолжалось несколько недель. Пока врачи не сказали, что меня завтра выпишут.
В последнюю ночь в клинике, я крепко спал без сновидений. Проснувшись, я улыбнулся с закрытыми глазами
и подумал:
-Надо завести кота. И я назову его Шушу…
Член.
S/M