«Живет во мне внутренний запасливый хомяк. Толкает под руку у полок и витрин.
— Возьми фасоли, — говорит, — две банки возьми. Вот надо будет суп варить, а фасоль у тебя уже есть. Фасолевый суп — это быстро и полезно. Возьми три, она по акции.
— Иди ты, — отвечаю, — зачем мне три банки? Я и одну не возьму. У меня список, в списке фасоли нет.
— Возьми фасоли, — говорит внутренний хомяк, — и макарон вторую пачку, много — не мало.
Если я послушаюсь, весь список полетит к чертям, кошелек я на кассе выверну, в рюкзак ничего не влезет, дома разбирать начну — фасоль, макароны, черт бы их побрал, куча чего-то еще, и не из чего готовить запланированный ужин. Зато суп можно сварить.
Хомяк истерит, пытаясь вытащить из мусорного пакета драные штаны и скукожившуюся после неудачной стирки майку, клянется, что реанимирует осточертевшее платье («А мы хлопкового кружева купим, вот тут вот так обошьем, вот тут в швах распустим…».
Да шел бы ты лесом, ты распустишь! Кружево обойдется дороже, чем вся эта тряпка!
«Убери лапы, — сказала, — выкину, значит, выкину!»).
Хомяк говорит — а если вот ту помаду смешать вот с этой помадой, то будет даже ничего. Еще я натюрморты на лице не рисовала, ага — и отдаю обе помады подруге, потом что мне они катастрофически не шли с самого начала, но хомяк заставил купить, потому что акция, и единственная подходящая уже заканчивалась.
Осенью у хомяка праздник и обострение.
Больше, больше баночек!
Заморозь овощи!
Засуши яблоки!
Консервации!!!
Как это у нас нет варенья?
Как это идти в жопу вместе с вареньем?
«Ну хоть баночку или две!" — пыхтит, заискивающе заглядывает в глаза…
И вот я уже матерюсь у плиты, представляя, как буду отмывать намертво пригоревший сироп.
— Помидоры! Вяленые помидоры, расчехляй сушилку! — орет хомяк, брызгая и подпрыгивая. — Ну и что, что их уже набралось на маленькую, но бодрую итальянскую деревню, зима длинная, давай еще пару баночек?
И вроде забиты полки, полон холодильник, в морозилке между пакетами и лотками затерялось заначенное с августа мороженое — теперь, видно, до весны. Стерты кляксы, отмыта сушилка, в чашке чай, посидим да выдохнем уже, да?
— Заправка. Заправка для борща, — говорит хомяк у самого уха. — Ни баночки же не сделали. Все, голодная смерть, придут морозы, а у нас есть нечего, нечем откупиться от волков, чумы, лесного духа. Только горячим борщом отпугнешь страх и холод. Вставай, режь свёклу, зажигай огонь, где там у нас еще баночки?»