Смешалось всё: эпохи, люди, сны. Дворы — колодцы, солнышки — лесны. С витринным отражением увидясь, в кафе скучает местечковый сноб. У камня — безусловно, хронотоп, — стоит условно бесконечный витязь, загадочно кручинясь о стезе. Великой попрыгунье-стрекозе (возможно, за особую прыгучесть) по-прежнему готов и стол, и дом. И чай налит, и разговор ведом тем муравьём, что разделяет участь, пшеничный хлеб ломая пополам. И поделом ему. И по делам. А по словам — наверное, чуть выше, значительно позднее и не тут, где среды зреют, пятницы растут, болтают понедельники на крыше о тяжести пока небытия. Душа твоя (искусного шитья, лекала дорогого костюмера) нуждается не в жалости — в любви. Звони друзьям, приятелей зови. Вот это правда, прочее — химера: и медь трубы, и золото крылец. И слава Богу, никакой подлец не бросится в объятия при встрече.
Сегодня точно будет волшебство. Прекрасный день, чтобы прожить его, избавясь от служебной части речи.