Самый сильный рассказ о Йом Кипуре я услышал от еврея, который вернулся из сталинского концлагеря в Сибири. Этот человек рассказал мне, что первые пять лет он был единственным евреем на весь лагерь. И вот его потрясающий рассказ:
Вы знаете, когда есть вместе хотя бы два еврея, то один напоминает другому: сегодня Суббота, сейчас Песах, завтра Йом Кипур. Однако, если ты один, и при этом, нет больших шансов, что ты вообще останешься в живых — тогда забывается все.
Вы знаете, как выживают в концлагере? Просто перестают думать. Ведь если ты начнешь думать о своем положении, это будет просто невыносимо. Ты функционируешь как робот — действует только тело, но внутри ты как мертвый.
После пяти лет пребывания в лагере начальство решило поменять местами заключенных из двух разных лагерей. Конвойные сопровождали узников в многодневном переходе среди снегов. Дни тянулись чрезвычайно медленно. После десяти дней перехода мы подошли к месту, в котором находились узники из второго лагеря. Там было много вооруженных охранников. Узников предупредили, чтобы они ни в коем случае не разговаривали с заключенными из другого лагеря. Было приказано двигаться по кругу, чтобы не умереть от холода на сибирском морозе.
Этот еврей рассказал мне: «Мы двигались, образовав большой круг — все заключенные нашего лагеря. В нескольких метрах от нас вышагивали по кругу заключенные из другого лагеря. И вдруг я слышу, как мой русский товарищ окликает меня сзади:
«Слушай и не поворачивай головы. Я должен сказать тебе кое-что. Среди заключенных второго лагеря есть еврей, как ты, который тоже не видел евреев уже несколько лет. Он слышал о тебе, и он сказал, что обязан поговорить с тобой, и именно сейчас. Он сказал, что ему безразлично, если в вас начнут стрелять, ведь все равно все мы умрем здесь, в конце концов. Слушай внимательно: когда ты увидишь, что кто-то быстро перепрыгнул в наш круг — знай, что это он.»
Я был совершенно подавлен. И вдруг, я вижу, как один заключенный перепрыгивает из соседнего круга в наш, и присоединяется к нашему кругу. В течение нескольких минут ему удалось, постепенно перемещаясь, оказаться следом за мной. Я настолько обрадовался, увидев его, что на мгновение остановился. Я сказал ему:
— Ты знаешь, что я уже пять лет не видел ни одного еврея?
— И я тоже, — ответил он, — уже пять лет, как не видел ни одного еврея.
Я спросил его:
— Есть ли что-нибудь особенное сегодня вечером, из-за чего ты хотел так срочно поговорить со мной?
Он сказал мне:
— Ты разве не знаешь, что мы сейчас в преддверии Йом Кипура?
Я сказал ему:
— Я никогда не был религиозным, но каждый вечер Йом Кипура дедушка брал меня в синагогу. Однако, я мало что помню.
Тот еврей говорит мне:
— Ты знаешь, мой отец был хазаном (кантором) в Кишиневе. Я был одаренным юношей с прекрасным голосом и мне давали вести молитву. И «Коль нидрей» (вступительную молитву Йом Кипура) я очень хорошо помню.
Я спросил его:
— Ты не мог бы мне напеть ее?
И он начал петь «Коль нидрей». Я думал, что разбираюсь в пении и знаю, что такое хороший голос. Однако, все что я знал, не могло даже приблизиться к голосу этого кишиневского еврея. Его голос будто нисходил прямо с небес. Внезапно произошло нечто, совершенно невероятное: узники обоих лагерей, услышав эту небесную мелодию, стали приближаться к нам. Все начали подпевать и выводить мелодию в удивительной гармонии. Я осмотрелся по сторонам. Все охранники опустили свое оружие. Было ощущение, что Машиах уже пришел… Этот человек из Кишинева пел во весь голос и от всего сердца.
Вы можете себе представить это зрелище? Если бы вы могли вообразить в своей душе — и в течение пяти минут перенестись в Сибирь, в ту ночь Йом Кипура, в гармонии со всеми этими полумертвыми людьми, которые возвратились к жизни? Потрясающе и возвышенно…
Мы стояли и пели. И вдруг стали ощущать, что мы уже не в сибирском концлагере. Мы стоим рядом со святым Храмом в Иерусалиме…
Однако, одна вещь все-таки продолжала беспокоить меня: что произошло с начальником конвоя? Ведь он был очень жестоким человеком. Для него не составляло никакой проблемы забить человека до полусмерти. Я не мог понять, как могло случиться, что мы смешали круги, нарушили все предписания, и он не вмешался?
Внезапно я ощутил мягкое прикосновение на моем плече. Я оглянулся: это был начальник охраны! Я не мог поверить своим глазам: его глаза покраснели от слез. Он начал говорить со мной доверительно, как с близким другом:
«Никто здесь не знает, что я тоже еврей. В юности я мечтал стать звездой оперы. Однако, так вышло, что я попал под дурное влияние и стал вором. А сейчас я оказался здесь, в Сибири, охранником лагеря. Что-то внутри меня уже безнадежно утрачено. Тот человек, которым я был когда-то, уже мертв давно. Но когда я услышал, как поют «Коль нидрей», все вернулось ко мне…»
И тогда он спросил: «Скажите, я могу присоединиться к вам?»
Я думал, что у еврея из кишиневской синагоги был самый красивый в мире голос. Однако, я скажу тебе, он совершенно померк перед голосом начальника охраны. Его голос, мощный и глубокий, потряс нас всех…
Когда мы несколько раз закончили петь «Коль нидрей», начальник охраны обратился ко мне:
«Я знаю, что ты удостоишься приехать в Израиль. Благослови меня, чтобы и я удостоился оказаться там.»
В конце нашей беседы, рассказчик сказал мне:
«И он был прав. Я действительно удостоился оказаться на Земле Израиля. Знаешь, это так странно, но каждый раз, когда я оказываюсь у Котеля (Стены плача), я ищу глазами того начальника охраны: может быть, и он сейчас находится где-то по близости…»