однажды в порту двух морей
встретились двое парней —
павел (савл) и андрей.
каждый — почти апостол:
паша был из элиты,
римлянин, фарисей,
я всю жизнь, как прибитый
рифмой к тьме провисел —
крест мой сколочен косо.
шарф с вишневой полоской,
кеды из сан-франциско, полбанки воска,
шапка «кусто» — паша выглядел хорошо.
я — будто байкера кто-то скрестил с бомжом:
ворох пыльных тряпок и капюшон.
на минарете вспыхнул исламский госпел,
жадный пернатый шорох накрыл босфор —
сшившая бесшовно два берега,
тщательная игла.
виски с привкусом вереска,
дым с анисом, медленный разговор:
он — про книгу, новый проект в америке,
семьдесят рейсов в год и успех в делах,
я — про учащающиеся истерики
и планы бросить бухать.
после мы плыли паромом на кадыкей —
сквозь межсезонье, межвременье, непокой:
ветер, как будто кашель — грудной, простуженный,
чайки, как будто рассыпанные жемчужины,
море металось от извести к антрациту.
прибыли и пошли осмотреть маяк —
все, как и в других районах стамбула:
свет насквозь пропитан базарным гулом,
окна — в гроздьях стиранного белья,
турки — плотно надушенны,
кошки — сыты,
по результатам быстрого плебесцита
принято — время ужинать.
«ты, насколько я понял, щас на нулях?
я плачу, забудь обо всем на вечер» —
он сказал на том особом наречии,
значащем: мы — семья.
я решил, что попробую эту встречу
текстом спасти от небытия.
тени уже валились к горизонтали,
икры от напряжения стали сталью,
рвались на части мысли —
мы поняли, что устали.
ночь, паром, еще один литр виски,
бездна общих воспоминаний:
тормоз, отказавший на серпантине —
горы, бакуриани,
споры — до исступления и бессилия,
пьяный рассвет в трамвае,
новый год с психопатом в такси на
лиссабонской окраине.
как он начал тусить и считал подруг
за прошедший год — не хватало рук,
как я — наоборот — прекратил игру
во встречи и расставания.
до рассвета оставалось недолго:
речи становились все резче,
все болезненней выбор тем.
разность между нами была все меньше —
и обнулилась совсем.
мы солидарны в главном, что неизменно:
нужно стать серьезнее и смиренней,
быть готовым к риску и переменам,
верить — остервенело — в свою дорогу,
каждый день идти на свою арену,
играть там в свою игру.
так мы встретили утро на берегу,
я и мой лучший друг —
камбалу запивали свекольным соком,
свесив ноги
в мрак золотого рога.
скоро рейс в москву, пашин раньше — в вену.
мы на полях этой ночи оставим знак — нотабене —
главную из охраняющих память рун.
наши два моря всегда должны найти время
для встречи в одном порту.