Роясь намедни в ментальном старье,
Припоминая своё житие,
Вдруг ощутив неприятный приход,
Я обнаружил непрожитый год.

Это любого обеспокоит:
То есть с такого-то и по такое-то, —
Только представьте моё состояние, —
Что там беспамятство! Просто зияние.

Помню, что утром шёл на работу
И предвкушал наступленье субботы.
После провал, протяжённость пустая, —
Снова иду, о субботе мечтая.
… показать весь текст …

Т.н. «прогресс» в Европе начался с изменения отношения к ссудному проценту. Средневековое христианство (как и современный ислам) относилось к ростовщичеству, как к преступлению. Не сказать, что его вовсе не было, но всё же оно ну никак не поощрялось.

А как весёлые кальвинисты объявили обогащение «богоугодным делом», какие там «окна Овертона»! Полетели клочки по закоулочкам.

Это же прелесть: для того, чтобы «начался прогресс», следует отменить какой-то бытовавший тысячелетиями моральный запрет, декриминализировать преступление, — и люди, освободившиеся от моральной ответственности, радуются, как дети и увлечённо шкурничают.

Ссудный процент перестаёт работать. Потому мы и живём в эпоху крушения большинства моральных запретов. Гешефтмахеры ликуют.

Тридцатилетние забавно старикуют:
Кряхтят, бормочут чушь про «рысаков»,
Несносность юных рьяно критикуют
И сетуют, что мир уж не таков.

Сорокалетние на них глядят украдкой,
К придуркам тех резонно относя,
И сетуют в слезах на век свой краткий,
Про «рысаков» старательно бася,

Коленкой лупят в грудь в сенильном раже,
Пытаясь тем заставить уважать.
Пятидесятилетние туда же;
Ну, далее нет смысла продолжать.
… показать весь текст …