_____
Под рёбра обнимая, замолчу;
на горстку перца будет щей прикормка,
нестройный календарь — горит конфорка —
и кипятится вымерший январь.
Плачевна нега — всковырнёт, отпустит,
я вижу свет, который на подмостках
затеплится, когда артист на сцену
выходит сразу после перекура —
так быт худой, как морок лип осенних
рядком у школы, гонит за собою,
куски часов я шкрябаю за ленью
рабочей — от брони болит спина,
где позвонки — как пальцы перед боем.
(Я плиты поменял по БР классу
пониже), и опять куда-то еду,
волнуюсь, когда сбиты в кучу люди,
и с ПВО ловлю нутром ракету.
Хохлы достали. Те не скоро вымрут,
а если вымрут, только ведь со мной?
Переговоры, мир, какая пустошь,
какая блажь… постойте, газ и нефть
не пахнут, как солдатский туалет
с землёй и хлором — проще, чернозем,
солдатов так назвал один поэт.
Херсон, Донецк, Рубежное, деревни,
окопы, роты, дрожжевые мины,
налёты, дроны, мёртвые по списку —
пропавшие — товарищи, друзья,
контуженные, инвалиды; суки,
которые маскировались под
товарищей; еще полублатные
понятиями цедили устав.
Пьянчуги, дебоширы, карьеристы,
а дальше — тишь, и переделан список…;
слышны хлопки, но то летит не к нам,
я позабуду пыльные деревни,
примкнувшие к посёлкам остановки,
где видел минометные расчеты,
укрытые масксетью, комарьём;
увенчанные илом серебристым
пожитки из промокнувших РДшек;
колонны, марши (Боже, идиоты,
ведь можно просто рассосать машины
по трассам), что ведут всегда до фронта,
до фронта, фронта, фронта, до войны,
которую я видел в черных днях,
залатанных подсумках на ремнях,
в озлобленных глазах у командира,
что книги на потухнувших углях —
надежда, что снаряды будут мимо.
Россия — Ленин, армия — звезда:
пятиконечным лезвием проходит
у горла, полного в воде овса,
кто помнит — не погибнет в хороводе.
Я ненавижу Польшу — говорю
конкретно, потому что видел,
как польские наемники стреляют
в валящих лес ужовтневых хохлов
(один из них от снайпера подох),
тогда леса перемешались с гарью,
но был один классический подвох —
конвенцией запрещены снаряды,
напичканные фосфором по гроб.
Горит дуга под Курском, и над ней
прожектора АЭС маячат тихо;
границу обвалакивает змей,
победоносец узаконит Лихо
повторно, резво, только вот одно —
свидетелям на душу только ужас,
который, словно вшей веретено,
дорогу перематывает туже.
Осядет чёрствый свет, сгорит земля,
мешают траки пепел бытовухи,
вы проплатили участь забытья
утратой должности погонной шлюхи:
всё СНГ — родня и кровь моя.
Окраина, я помню тот пейзаж,
увиденный в советской галерее —
там не лупил по дронам патронтаж —
там были люди всех людей милее,
сейчас — дыра
и порванный блиндаж.
August 18 2024
