ИЗ СТАРОЙ ЗАПИСНОЙ КНИЖКИ /56/.

«Как странно бы было, — думал Егор Васильевич, — родиться на свет англичанином, румыном или вообще негром. И чего бы я тогда делал?»

На диване у стены раскинулся совершенно голый мужчина. Тело старое, пожёванное, голова с плешью. Руку он подложил под затылок, пальцами другой барабанит по седой груди. Одна нога вытянута, другая согнута и отведена, как у «повешенного» с двенадцатой карты Таро. С напряжённым вниманием мужчина смотрит ЧЕ-24 по футболу.
В кресле возле окна, свернувшись калачиком, лежит женщина. Она смотрит в сумерки за стеклом, по которому бегают футболисты. Раз за разом она накручивает на палец прядку волос и тянет её, как бы желая вырвать, пока прядка не раскрутится. Даже по спине женщины видно, что комната у них одна, пенсия минимальная, здоровье слабое, сынок звонит редко, а с этим тиффози она живёт уже сорок второй год.

Жена купила в супермаркете уценённый ананас. Блюдце из-под ананаса стояло на тумбочке возле дивана и пахло чем-то непередаваемо мерзким, не то крысиной шерстью, не то больной кошкой, не то французским одеколоном «Ля Шушу» производства рижской фабрики «Дзинтарс». Сергей Леонидович машинально подёргивал носом, не понимая источника запаха, но не отрывал взгляда от экрана, где Англия только что забила Словении.

Это было так давно, что вместо «трахаться» говорили «пороться», вместо «кончать» — «спускать», а на сперму говорили «малафья».