Быть тебе остриём губительного клинка,
и разливаться узором булата.
и играть, как ребёнок, оставленный на дурака,
с противотанковой гранатой.
и виться тебе плющом в зрачках балагура.
и разбирать полжизни корявый почерк.
а мшистые стены вдоль берегов Амура
столкнут тебя вниз, вывернув позвоночник.
сердцу держать удар и быть горько-пряным.
губам — травить ядом, взгляду — колоть иглой.
то, что приходит в голову пьяным,
кончается черепно-мозговой.
и быть тебе зверем под дулом, умыться кровью,
датируя смерти в тетради с красной обложкой.
я этот туннель, стирая колени, рою.
старательно, честно. правда, десертной ложкой.
разыграется шторм, и суда покидают доки.
и включится свет после титров на чёрном экране.
нарушит все договоры, гаранты и сроки
запущенный мир, застрявший в оконной раме.
и жить тебе жизнью недолгой, убогой, собачьей.
и знать, что пчелиный мёд порою горчит,
любовь не всегда бывает уместной, а шутка — удачной,
а самый большой океан всё так же молчит.
и ждать тебе в спину ножа и меж рёбер патрона.
и пережить войну, чтоб запомнить мир.
героем останется тот, кто убил дракона.
драконом останется тот, кто берёг и любил.
наполнятся глотки и опустеют тары.
младенец увидит лишь небо со дна коляски.
наедине рыдают перроны и бары.
и суставы ноют от босоногой пляски.
и мысли под черепом бродят щекотно кротами.
и ты не сошёл с ума, просто под каждой крышей,
пока кто-то дремлет в кресле с котами,
шуршат свои законные мыши.
