Иногда, прижимая к сердцу того самого человека, прошетпать: «люблю тебя» кажется чем-то таким же естественным и необходимым, как выдохнуть перед вдохом. Но не всегда это можно себе позволить…
Если всё ещё только начинается, слово «люблю» может оказаться слишком громким, если не пафосным. Связывающим руки, обязывающим того, на кого оно направлено…

Хотя, что значит — «люблю»? Кого мы можем любить? Навскидку: ребёнка, маму, мужчину «от которого штырит», домашнего питомца… И что общего во всех этих случаях?)
Думаю, что ощущение тепла и радости от того, что они есть в твоей жизни. И желание (активное, в форме поступков), чтобы их жизнь становилась лучше, благодаря твоему присутствию в ней.

Если кто-то думает иначе — поправьте. Я действительно хочу разобраться.)

Сижу на кухне вчера вечером. Размышляю об одном своём коллеге. Пожилой (восьмого десятка) мужчина. Сын (чуть старше меня) в онкологии. В тяжёлом состоянии. «Паллиативном»…
Прибухиваю. Реву. О своём. О его…
Молюсь. Господь слышит.
… Но — о чём?
Исцеления не будет.
Чудо расчудесное могло бы произойти (одно — на миллиард?) Но его не будет.
Ибо: почему здесь, сейчас, с ним…
И это нормально.
Бог даст то, что даст. То, к чему он/я/все мы долго и целенаправленно шли/идём своей жизнью.
…Но о чём (по)просить, если бы слово моё имело силу? (Да, возможно, оно и имеет)).
Разве только о мужестве — с достоинством принимать неизбежное…

Или нет?

А у кого-то было такое, что попытаться выбухать что-то (кого-то) из себя, или выреветь — по объёму примерно одинаковому количеству жидкости соответствует? И не потому, что выпито мало…
Мальчиков, «которые не должны плакать» (как говорит моя мама моему невзрослому сыну) тоже вопрос касается…;)