Он купил Достоевского и носки. Достоевский погрозил ему кулаком и носки запахли.
— Поменяйте носки! — сказал он продавщице.
— У Вас там Достоевский, это не наша вина! — засмеялась продавщица.
Он надел на Достоевского носки и бросил их в стиральную машинку.
— А сам, что, не хочешь быть писателем? — спросила загудевшая машинка.
— Я убил человека, — написал он, подражая Раскольникову.
Машинка сломалась. В доме отключили электричество.
От носков с Достоевским завоняло с особой силой.
Он посмотрел на стиральную машинку, которая загудела и вдруг остановилась. Электричество отключилось, и в комнате стало тихо. Запах от носков с Достоевским стал настолько интенсивным, что он понял: это не просто носки, это какое-то колдовство.
С содроганием он подошел к машинке и открыл ее. Вода стала темно-коричневого цвета, словно пропитана всей тяжестью и мрачностью произведений великого писателя. На дне барабана лежали размокшие носки, словно пропитанные не только водой, но и чем-то гораздо более темным.
Он достал носки и решительно шагнул к книжной полке, где нашел книгу Достоевского. Он надел носки на книгу, словно пытаясь примириться с этим странным затеей. Но в тот момент он услышал шепот за спиной.
«Ты не можешь просто подражать великим писателям, тебе нужно найти свой путь," - прозвучал голос, и он обернулся. Перед ним стоял призрачный облик Достоевского, смотрящий на него с укором.
Он испуганно отшатнулся и попытался объясниться, но слова застряли в горле. В следующий момент место, где стоял призрак, оказалось пустым. Он почувствовал, как в его груди начало бурлить что-то темное и непонятное.
И тут в дверь постучали. Он открыл и обнаружил продавщицу из магазина носков.
— Простите, я забыла дать вам чек, — сказала она и протянула ему бумажку.
Он взял чек и увидел на нем странное послание, написанное рукой Достоевского: «Ищи свое истинное призвание, не ограничивайся подражанием». Он понял, что это был знак, и решил идти в поисках своего пути, оставив за собой носки с Достоевским и все связанное с ними.
Я убил человека, — еще раз написал он.
— Ты опять подражаешь Достоевскому! — пахнули на него носки.