В его поэзии было нечто от глобальной улыбки волшебника, знающего тайну мира.

…ветви верлибров вздрагивают, роняя иней игольчатых ощущений:

Он в совершенстве владел
искусством выращивать гномов
на каждом шагу, постепенно
он развел их в таком количестве
что окружающее его человечество
навсегда растворилось
в этом
темном
хохочущем море

В поэзии К. Джангирова было много фантастического: извлекаемого из обычной, обыденной реальности так, будто она мало познана другими, считающими её скучно-логичной, и серовато-однообразной…

Джангиров видел другой: сверкающей гранью каждого дня, переливающейся, волшебной…

Парадоксальность оттенков мысли в его верлибрах поражала:

«В сущности — говорил маэстро —
мы любим только одну
ту на которую все остальные
чем-то похожи и с кем
мы никогда не встречаемся в этой жизни
и даже не в силах представить
ее голос
глаза
улыбку…
Иногда мне кажется
что это — смерть»

Любовь к смерти…

Как странно, как, если вдуматься, алогично, и как… поэтично: ведь возможно именно она, всех пугающая, сулит те разливы и океана творчества, о каких человек не может и помыслить…

…краток рецепт общечеловеческого тепла:

Если вам холодно — говорил маэстро —
надо просто разжать кулаки
и тихонечко взять в ладони
этот совершенно окоченевший мир

Мир непременно становится теплее — от меры поэтической подлинности, наполняющей его.

В поэзии Джангирова есть нечто от глобальной улыбки волшебника, знающего тайну мира, и частично готового поделиться ею: ибо — если поделиться полностью — не поймут.

Не поверят.

Он сам верил в сияющие шары фантазии: и щедро делился ими со всеми…