Когда я увидел снежного человека, я первым делом обосрался. Вторым делом я обосрался еще раз, а третьим — хотел съебаться, но потратил время на первые два. Кулачище, большой и мохнатый, как яйцо мамонта, прилетел мне в лоб и погасил свет.
Очнулся я в пещере. Где-то капала вода. Или чья-то кровь. А скупой огонь небольшого костерка выхватывал из темноты исполинскую фигуру. Пахло от нее хуже, чем от сыра камамбер. Жопа скунса и подмышка бомжа тоже не выдерживали конкуренции. я никогда не видел йети, но как-то сразу понял, что это оно и есть.
Я посмотрел на часы, но, кроме волос на руке и комариного укуса, нихрена не разглядел. Не увидел я также и штанов, трусов, носков, ключей от дома, аварийного презерватива и прочих предметов одежды. В общем, (дамы, отвернитесь), я лежал абсолютно голый! В присутствии постороннего человека (снежного)! Возможно, голодного (на ласки)! Не исключено, с ялдой шестьдесят на двадцать (длина окружности)! (Подкиньте мне восклицательных знаков — мои кончаются).
К счастью, когда огонь разгорелся, выяснилось, что передо мною самочка. Еще выяснилось, что она хочет безудержного сексу. А также, что у снежных баб принято самцов соблазнять путем удара в челюсть. Я, конечно, всяких ебал. По пьяни можно и брата родного попросить козу подержать. Но тут меня сомнение взяло. Не в курсах я был йетиных обычаев. Может они самца после акта сжирают, тогда что?
В общем, я взял самоотвод, попытавшись уползти вглубь пещеры. Чудище осталось недовольно и чуток дернуло меня за член. Мне показалось, что от этого чутка хуй остался в руке у дамы, причем с болтающимся на конце мозгом.
— Телочка, полметра щелочка! — выругался я. — Не видишь, у меня голова болит?!
Йети снова намекнула на секс, чуть не сломав мне всё.
— Да ты охуела, тварь лесная? — возопил я. — Ногой тебя ебать, что ли? В ботинке питидисятого размера?
А та только гыгыкает, да милого дружка к себе за хуй подтаскивает, чаровница, блять, мохнорылая.
Ударил тут мне адреналин в голову. А может моча. «Ну, погоди, сука! — думаю. — Щас как бздану в костер, как спалю твое гнездовье к херам собачьим! Не зарадуешься тогда!»
Я собрал все свои силы в одно место, да как дал залп из главного орудия! Костер полыхнул — любо-дорого! Но, блять, в строго выверенные расчеты вкралась ошибка. Очищающий огонь, вместо того, чтоб нанести урон гоминоиду, ошпарил яйца человеку, и этот человек с нечеловеческой силой ебанул сквозь все преграды к реке.
Все преграды в лице самки йети ебанули за ним.
Вырвавшись на оперативный простор парочка своим экстравагантным видом вызвала фурор среди местного населения.
При виде их стая бобров, сломав лбами свою же плотину, унеслась прочь. Рыбы выскочили на сушу и, бешено работая плавниками, учесали в чащу. Стоящая на берегу цапля, забыв, что умеет летать, бегом ломанулась в камыш. Но мне было не до красот природы. Я коршуном взлетел на одинокую сосну и затаился.
Из йети коршун не получился. Она добралась ровно до середины ствола и рухнула, разрушив муравейник и надежды муравьев на спокойную жизнь.
Каприз фортуны не сломил гоминоидова упорства. Снежная человечина обнажила свои клыки и принялась грызть невкусную древесину. Дело продвигалось так скоро, что отставший от стаи бобер, проходящий мимо, сдох от зависти. Я, дрожа всей сосной, с ужасом наблюдал за приближеньем пиздеца. Вот ствол сгрызен наполовину, вот на три четверти Послышался треск Я почувствовал, что падаю, зажмурился и проснулся в своей спальне! Лунный свет пробивался сквозь неплотно задернутые шторы. Ходики мерно отсчитывали секунды. Комната дышала миром и покоем. Я повернулся на другой бок и обнял мирно сопящую Таньку. Рука моя укололась о щетину на родном теле. «Ах ты, етя моя, етя! — с нежностью подумал я. — Опять тебя брить пора!»
Вытер пот со лба и снова заснул!