Ты сам всегда говорил, если не складывается — вычитай,
но я думаю, что через пару дней мне не помешала бы эвтаназия.
зачем нам этот нелепый выбор: ад или рай,
когда у молодости аромат безобразия?!

четверг снова косит под пятницу, учит пресекать на корню.
чёрт ночами по сердцу с пачкой «LD» гуляет.
ты снишься мне каждую ночь, и я только поэтому сплю.
я люблю всё, что в тебе есть, хоть ничего из этого не понимаю.

город крепко и нежно держит в когтях мою талию,
говорит, что все службы приедут уже после того, как меня убьют.
мол, я сама подписалась на вакханалию,
мол, люди и омут находят во мне, и приют.

лёд подо мною трещит и пугает, но он где-то с ярд.
странное чувство ластится и трётся о ноги, как кот.
если не поможет врач, то непременно поможет яд…
только я сама себе и яд, и, знаешь ли, антидот.

не доверяю. на окнах решётки, даже не сетки.
мы совсем не такие, как были вначале.
теперь остаётся, насыпая в ладони цветные таблетки,
тихо молиться: «только бы откачали».

твоя кровь для меня то же самое, что гренадин,
а скандал расслабляет больше, чем запах сандала.
мы сровнялись, в нашей игре счёт 1:1…
но не думай об этом, я просто так сказала.

мой двухтысячный стих будет не о тебе, обещаю,
но сегодня меня манят скалы и морская пена.
если ты теперь напишешь мне «я умираю»,
я закажу музыкантов и траурный марш Шопена.

у каждой истории свой конец, но ты же меня не уступишь,
рука всё ещё держит за капюшон, пока я на краю.
— что ты устроил ромашку?! любишь, не любишь…
— так любишь, ромашка?
…