… яичко упало и разбилось.
— Да твою ж налево! Что делать теперь?
Дед и баба оторопело смотрели на поблёскивающие скорлупки и на медленно, будто нехотя, растекающееся яйцо.
— Вообще-то, вы его сами разбить хотели! — мышь без тени раскаяния наблюдала со стола за содеянным.
— Вообще-то, — передразнила её хозяйка, — мы не на пол собирались его разбивать! Разницу чувствуешь?!
Мышь надулась, как на крупу. Обиделась. Помогай им после этого!
Из золотой скорлупы вытекало пространство-время. В нём мерцали мириады вселенных, новых, сверхновых, всего, что не произошло и ещё даже не помыслено, потому что не появились на свет предки нужных мыслителей.
— И не появятся теперь. — Баба горестно вздохнула, высказав общую мысль.
Она всхлипнула, построив в мгновение ока цепочку возможных, но теперь разрушенных реальностей и событий. Прекрасные миры, населённые идеальными существами, даже не родятся, потому что некто позволяет себе шляться по столу, на котором готовят!
Мышка, мигом уловив перемену в настроении хозяйки, растаяла в воздухе и материализовалась под печкой. Небось, дом свой баба не разнесёт по брёвнышкам и не испепелит и так пепельную маленькую сущность. Затаилась, аж дышать перестала и глазки закрыла: вдруг услышит. Со злой хозяйкой шутки плохи!
А та и впрямь уже оглядывалась вокруг в поисках полотенца. Хотелось рвать и метать, разрушать, собирать и опять разрушать.
— Ах, ты ж маленькая бестия! Выходи, говорю!
Над головой хозяйки начала собираться тьма. Посуда позвякивала. Дом застонал. Огонь в печи, и тот аж присел, уменьшился и отодвинулся вглубь. Зловещий грай послышался за окном — чёрной тучей закружились вороны.
Не скоро сказка сказывается, да скоро дело делается: всё это произошло за пару секунд, пока хозяин, споро присев, подобрал двумя руками с пола яйцо и, придерживая скорлупу, плюхнул его в чашку с просеянной мукой.
— Ты что?!! С пола! — тьма метнулась, запульсировала и… рассеялась.
— Что быстро поднято, упавшим не считается! И вообще, ты же пол только что помыла, так что, не боись, микробов нет!
— Да кто это есть-то будет, с пола?!
— Я буду. — Он приобнял жену за плечи и чмокнул в макушку.
* * *
Проворные руки вымесили тесто. Наконец, припорошенное мукой, как звёздной пылью, свёрнутое в тугой шар и накрытое чистым полотенцем, оно отдыхало. Миры, вселенные и судьбы — всё занимало своё законное место. Выстаивалось, притиралось, успокаивалось.
Мышка-норушка осмелилась выглянуть из своего уголка. Хозяйка обычно никогда не сердилась, пока замешивала тесто. Раз всё готово, значит и она успокоилась. Однако, прогуляться свободно по кухне не получилось: котище, чёрный и лохматый, сидел у стола, жмурил свои страшные жёлтые глаза и облизывался.
Он бесшумно появился, как только хозяйка, всё ещё хмурясь, опустила-таки деревянную ложку в чашу и раздавила желток-время. Кот вылизал с пола остатки яйца и сейчас созерцательно наблюдал, как пара вселенных разворачиваются в его бездонном нутре. Оттуда, где они разместились, родилось мурчание.
* * *
— Сва… Сваро-о-ог!!! — Лада была вне себя.
Каравай, который она замесила на золотом яйце, испекла и оставила остужаться на подоконнике, сейчас шустро катился по дорожке к лесу.
— Да ну и ладно! Новый сделаю. Лучше прежнего! А этот пусть лиса съест!