Памяти КАРЕНА ДЖАНГИРОВА,
Геннадий Красников.
Сорок лет дружбы с этим ярким, талантливым, смелым, авантюрным человеком, подвижником, с которым меня познакомил Евгений Винокуров, — были годами удивления его трудоспособностью, неожиданными творческими идеями, практически всегда реализованными, его целеустремлённой верой в собственную миссию по утверждению в России и мире русского свободного стиха. Сам уникальный поэт с неповторимым узнаваемым голосом, со своей философией, интонацией, мощной образностью, Джангиров щедро, без чувства сопернического эгоизма давал (дарил!) дорогу в литературу сотням талантливых авторов в составленных им антологиях верлибра, которые сразу же становились явлением в отечественной культуре.
Он оптимистично уповал именно на русский верлибр, являющийся ветвью, пусть и не самой могучей, от ствола классической русской литературы с её философскими и нравственными исканиями, с её исповедальностью. Он верил в молодость жанра, если не принимать во внимание написанные свободным ритмизованным стихом и «Слово о законе и благодати» (XI век) митрополита Илариона, и само «Слово о полку Игореве». А для Карена Джангирова, чьи родовые корни в Арцахе (Нагорном Карабахе), есть ещё и генетический и исторический опыт древней армянской культуры с её гениальными «скорбными песнопениями» Григория Нарекаци, не знавшими рифм и пережившими более десяти веков.
Европейски современный человек (много лет живший на Западе), он носитель двух богатейших культур — русской и армянской. Но, несомненно, родина его духа, его трагического мировосприятия — в Армении, на земле его предков, в той череде трагедий, которые пережил армянский народ за много веков. И понятно, что, зная чувство боли своего народа, он остро чувствовал боль и страдания других людей. Так появилась составленная им пронзительная и в то же время мужественная антология поэтов Донбасса «МЫ» (2019), а сам Джангиров был горд тем, что стал членом Союза писателей Донецка.
Он писал замечательную прозу. Его авантюрный хулиганский контрроман «16 тонн» (Монреаль, 2001) во многом автобиографичен. Как и всё у Джангирова, у него щедрая переизбыточность. Его герой не просто в постоянной «эмиграции» из России, он эмигрирует, бежит из всё новых и новых любовных приключений (а по существу, от самого себя), он меняет страны, женщин, способы зарабатывания денег, он меняет камеры на Петровке на камеры в Бутырской тюрьме. Перед читателем проходят Москва, Варшава, Норвегия, Монреаль, армянские погромы, литературные реминисценции, поэты всех времён и народов. Мы читаем Исповедь, с какой со времён Руссо ещё никто не осмеливался так обнажаться перед читателем. Он знал вкус жизни, вкус Поэзии, вкус любви, потому что знал скоротечность времени. Не случайно в обстоятельствах почти смертельных герой его романа, в какую-то минуту оставшись один на один с тюремной служащей, цитирует ей Превера: «Потом будет поздно, скорее меня поцелуй. Наша жизнь — это то, что сейчас». В общем-то в этих словах Превера вся горькая и весёлая суть этого романа, последняя страница которого теперь уже окончательно перевёрнута…