Умирает Хаймович. Страшный Суд, архангелы, личное дело…
- Жене изменял?
- Ну, как бы …
- Яcно. Налоговую обманывал?
- Ну не то, чтобы …
- Тоже ясно.
И так по всем пунктам.
Понятно, живой человек. Кто из нас без греха?
Подводят итог: — В общем, мужик ты неплохой, но накосячил изрядно. Одно липовое банкротство чего стоит! Короче — очень хотели бы тебе помочь, но — никак. Приговариваешься к аду!
Заходят сопровождающие, вежливо, но крепко берут под белы руки и уводят.
Бесконечный коридор, двери, двери. Откуда-то доносятся крики, стоны.
Палёным пахнет. Таблички на дверях: «Ирландцы», «Малайцы». На одной двери даже «Зороастрийцы» написано.
Доводят Хаймовича до двери с надписью «Евреи».
- Ну, удачи тебе, греховодник, — смеясь, заталкивают внутрь с криком:
«Принимайте пополнение!». И захлопнулась дверь.
Заходит Хаймович, озирается со страхом. Жарища.
Однако — вон виноградники виднеются, апельсиновая плантация, виллы симпатичные невдалеке, белые, под металлочерепицей. Поля ухоженные, автоматические системы орошения. Шоссе, транспортные развязки. А на горизонте — вообще мегаполис какой-то, небоскрёбы, стеклобетон, парки.
Тут к нему мужичок на навороченном квадроцикле подъезжает и шлем мотоциклетный протягивает:
- Шалом! Новенький? Поехали, подброшу до жилья.
- А-а-а… Шалом! Скажите, это вот всё вокруг — это ад?
- Да, он самый.
- А как же пустыня, адское пламя, котлы, черти с вилами?
- Ну да, многое пришлось переделать!
Но разве нам впервые?