ПУТЬ САМОРАЗВИТИЯ. Автобиографический рассказ.

Часть II. Назначение в архив.

Прошло полгода моего жития в Борисоглебском монастыре. Летом, помимо молебных бдений, я работал в саду и огороде монастыря. Зимой же я освоил вышивку икон гладью, которые потом освящались и выставлялись в храмы и часовни города. Жизнь была монотонной и скучной, как мне казалось на то время. Все молитвы и службы я знал наизусть. Все пять томов «Добротолюбия», сборника наставлений святых отцов, были давно мною изучены.

И вот, по прошествии этих шести месяцев, моя жизнь начала изменяться кардинально. Меня назначают хранителем монастырской архивной библиотеки. Ну, это, как в музейном архиве. Слежение за температурой и влажностью помещения. Изредка переписывал рукописные книги для богослужения. Потом в монастырской типографии мои копии верстали и обрамляли обложкой с драгоценными металлами.

Ночами я проводил все время в архиве, изучая всю попавшуюся мне древнюю литературу. А там хранились не только церковные документы, но и царские. Некоторые рукописные копии были примерно XVI века и старше. Я изучил много старообрядческих книг допетровского времени, что были под грифом «секретно» в Русской Православной церкви. Попалась и новгородская повесть временных лет. Рукопись еще была написана в Буквице.

Я решил для себя досконально изучить эту азбуку, Буквицу, и ее значение. Я нашел в архиве много книг, поясняющих каждое слово и букву в древнерусском наречии. Меня начало тянуть к дохристианской грамоте. Чем больше я в нее углублялся, тем сильнее мне открывались земные прописные истины. И без каких-либо таинств. Все было понятно и доведено до мелочей. Я чувствовал, что мне очень мало и той информации, которая была спрятана и считалась запретной в монастырском архиве. Я для себя решил идти дальше.

Прошел год. Помимо церковнославянской грамоты, я изучил древнерусский и древнеславянский языки. Поверхностно рукописи ссылались на более древнее понимание истины, что были завуалированы в знаках Глаголицы и Руницы. Но этого материала в архиве монастыря не было. И я попросился, пока еще не был в монахах, а только на послушании, посетить своих родителей. Ну, на каникулы, которые я хотел провести в разных библиотеках, причем архивных. Время тогда пошло открытое. Начало девяностых. Некоторые материалы под грифом «секретно» выставлялись для ознакомления обывателям. Чем я и воспользовался. Для начала я хотел найти хоть какие-нибудь остатки документов дохристианской Руси, написанной Михаилом Ломоносовым. Но это было маловероятным, так как в свое время его библиотека была сожжена дотла. Но ходили слухи, что что-то могло остаться. Даже в его поэзии могли проскальзывать нотки языческой Руси. Это, как у Пушкина. Но об этом позднее. Так что я решился на поиски истины, стертой в свое время немецкими историками-сказочниками — Байером, Миллером и Шлёцером.

В один из весенних дней, после литургии, я напросился к игумену монастыря, отцу Федору. Попросил благословения на поездку домой, которую я и получил.

Дома меня ждала неожиданная картина: моя мать изучала библию со служителями религиозной организации «Свидетели Иеговы». Это привело меня в недоумение. Мою, мать, отвергающую Бога и любую религию, как таковую, склонили какие-то сектанты на изучение Слова Божия.

Я подумал в себе, что маму надо из этого вертепа вытаскивать. Что я предпринял, и дальнейшие мои поиски истины в следующей части рассказа.

(Продолжение следует).