B Швеции нa 86 г. умер Александр Аскольдов — создатель легендарного фильма «Комиссар».
Режиссер будет похоронен в Швеции.

Об Александре Аскольдове, «режиссере одного фильма», впервые в советском кино осмелившемся сказать об евреях и Холокосте и о признанном ныне шедевре мирового кинематографа, растоптанном советской властью.

Когда в 1939 году арестовали отца и мать, он, пятилетний, ночью прибежал в знакомую еврейскую многодетную семью — и они укрыли, спасли «сына врагов народа».
Потом он сумел «выбиться в люди», после университета стал чиновником культуры, референтом министра культуры и… бросил карьеру, поступил на Высшие режиссерские курсы и получил право снять выпускной фильм.
По какому- то невероятному стечению обстоятельств ему удалось «протащить» сценарий по коротенькому рассказу Гроссмана «Это было в Бердичеве» (ему говорили: «Ты хороший мужик, но на кой дались тебе эти евреи!»), потом снять сам фильм, который был показан только один раз, в 1967 году, — приемной комиссии.
Сейчас фильм «Комиссар» во всех киноэнциклопедиях (кроме российских) называется одним из лучших произведений мирового кино, в 8090-е гг. он получил множество призов на престижнейших кинофестивалях, Нонну Мордюкову Британская энциклопедия назвала одной из десяти лучших актрис ХХ века именно за роль в «Комиссаре».
Это совершенно уникальный случай — фильм получил все свои международные награды почти через четверть века после его создания.
Действие фильма происходит во время Гражданской войны. Героиня — комиссар Красной армии (Нонна Мордюкова) привыкла к суровой мужской военной жизни, и, казалось бы, в ней не осталось ничего женского, но, когда полк останавливается в местечке, она обнаруживает, что беременна.
Она в ужасе. Рожать она приходит в семью бедного многодетного еврея Магазанника (Ролан Быков). Там она оказывается среди людей совсем другой жизни, живущих совсем другими заботами, чем мировая революция, там, окруженная «еврейскими» хлопотами о будущем ребенке, она постепенно «оттаивает». Но когда уже с новорожденным на руках, она видит, как уходит ее полк, она оставляет своего младенца у приютившей ее семьи — и бросается вслед за своими боевыми товарищами…
Финал фильма: «Марш обреченных» — через двадцать лет евреи местечка идут в печи и рвы Холокоста…
За этот фильм Александра Аскольдова исключили из партии, уволили с работы с формулировкой «профнепригоден», годами длилось судебное преследование о «растрате в особо крупных размерах» (имелся в виду сам факт создания такого фильма). Ролан Быков о нем писал: «Аскольдов делал эту картину поразительно одиноко, и все, кто поддерживал его, предали его, когда она вышла. И его стали бить. Вы знаете, нас всех били, но так жестоко не били никого.
Я не знаю человека, больше пострадавшего в нашем искусстве, чем Аскольдов». «Самая трагическая судьба нашего кино — это Аскольдов» (знаменитый мультипликатор Юрий Норштейн).
Конечно, дело было в том, что на гражданскую войну Аскольдов посмотрел совсем не так, как видится она во всенародно любимом «Белом солнце пустыни». «Не принято» было вообще упоминать, что рядом живут евреи, но самую большую ярость вызвала финальная сцена (стилистику которой позаимствовал, «процитировал» Спилберг в своем «Списке Шиндлера»).
Когда уже в «перестройку» пленку достали из архива, от ее создателя потребовали одно- единственное, но главное — «вырезать Холокост».
Не грех помнить таких людей, своей судьбой заплативших за правду о судьбе нашего народа.
Я хочу вам предложить одно стихотворение. Его написал замечательной души человек — Александр Державец.
ЖИЛ ЧЕЛОВЕК ХОРОШИЙ

Собаки лают где-то,
Гремит пальба иль гром.
Сосед мне по секрету
Шепнул: «Будет погром».
Совет небрежно брошен,
Чтоб прятался скорей:
«Ты человек хороший,
Но все-таки еврей».
Жил человек хороший,
Да вот беда — еврей,
Клейменный, словно лошадь,
На родине своей.
Он верил идеалам
И думал — все равны.
Наивный этот малый
Не знал своей страны.
Мой прадед при погроме
Погиб в расцвете лет.
Семьей не похоронен
Пропавший в гетто дед.
На фронте стал калекой
Отец в сорок втором,
Но минуло полвека,
Я снова жду погром.
Жил человек хороший
Да вот беда — еврей,
Клейменный, словно лошадь,
На родине своей.
Он верил идеалам
И думал — все равны.
Наивный этот малый
Не знал своей страны.
Был Родиной отринут
И долго горевал.
Наверное, чужбину
Я Родиной считал.
Теперь все это в прошлом —
Грусти или жалей.
Жил человек хороший,
«Но все-таки еврей».
/КР:/
Фильм и судьба Аскольдова потрясающие.
Люди в возрасте — евреи помнят то ужасное время, когда надо было быть сверхмужественным Человеком, чтобы снять такой правдиво жизненный фильм об евреях.
Партия не прощала тех, кто не придерживался политики антисемитизма и беспощадно расправлялась
с такими людьми.
Честь и мировая слава режиссёру Аскольдову.