Я бы хотела стать твоим небом. Чтобы раскинуться прямо над твоей головой. Я хотела бы стать твоим солнцем, чтобы согревать тебя своими лучами, когда тебе холодно. Я бы стала твоим дождём, потому что знаю, ты его любишь… А можно, ветром? Ну кто мне тогда запретит взъерошить твои волосы? Снегом тоже неплохо, я бы таяла прямо у тебя на губах. А ещё лучше морем. И тогда я обнимала бы тебя своей прозрачной водой и баюкала бы на волнах. Идеально тенью — хоть ты бы меня и не замечал, но зато можно было бы следовать за тобой повсюду, пока светит солнце. А может мне стать твоей нежностью и забраться тебе прямо в сердце, чтобы сладко щекотать его изнутри, когда тебе станет грустно? Я бы стала кем угодно, правда, милый, лишь бы только ты улыбался…

Я вывернула перед тобой свою душу наизнанку. Достала тебе оттуда всё, что у меня было хорошего, доброго, светлого. Ты брал и брал, не наполняя меня в ответ ничем. И вот теперь, когда я хочу вытряхнуть хоть что-нибудь из неё, понимаю, что там нет ничего больше- пусто. Где моя нежность? Казалось, её там тонны, но я всю подарила тебе. Где моя любовь? Она так сильно горела у меня внутри, и я думала- это пламя никогда не погаснет. А теперь лишь пепел, холод и темнота. Я выгорела. Моё сердце, такое горячее и большое, остыло и скукожилось в маленький измученный комочек. Мне не больно, нет. Мне холодно и пусто. Я бы очень хотела отдавать тебе себя, как раньше, но только меня тоже больше нет. Нет того светлого, тёплого и радостного человека, которым я была когда-то. Есть лишь оболочка, в которой гуляет промозглый ветер, постоянно идут дожди. Я бы грела тебя и дальше, честно! Только греть мне тебя больше нечем…

Ты с детства ничего не боялась, а потому все тело твоё в шрамах, сердце в огне, а душа в заплатках.
Ты сама себя столько раз лечила, а после снова неслась в новые приключения, окунаясь в свой мир чувств с головой.
Вот только разбитые коленки в детстве заживали быстро, не оставляя никаких следов, а после ножей из-под рёбер, которых пришлось тебе вынуть из себя немало, такие теперь уродливые на сердце полосы, что не дай Бог притронуться случайно — заболит.
Ты давно привыкла себя собирать по кусочкам, зашивать и штопать, а потому в твоей дорожной сумке всегда лежат нитки с иголками, отнюдь не для починки одежды.
И, кажется, тебе, что ты устала, что собирать у тебя внутри уже нечего, что все разрушено и переломано, что все мечты и надежды, как старые дорожные карты, стёрты до основания, а все равно летишь к огню.
Ты иначе не можешь.