Говорит: мы станем цветами, пройдем сквозь плиты, перестанем бояться карающего огня. Говорит: я отыщу тебе мескалито, а ты попробуешь приручить его, как меня. И смотрит, смотрит, пытается видеть сущность, до самого дна ныряет в ее зрачки. Но страждущий растворяется в отдающем и там, в глубине, заглатывает крючки. Коварные, острые, тоньше любого жала, под кожу легко впускающие шипы. Вот, эта земля никогда тебя не держала. Вот, это уже совсем не земля, а пыль. Рассыпаться в прах, но так и не видеть праха, пустыня хранит молчанье, растет пейот. А мескалито не хочет чужого страха, когда танцует с тем, кто ему поет. И сколько обличий у боли, и сколько видов у дикой любви, входящей в его состав? Но встретив однажды, он больше ее не выдаст, и ты не узнаешь, каким никогда не стал.

Да будет все истинным, да превратится в танец. В кого я вселюсь и кем обернусь еще? Ты просишь цветов — мы станем с тобой цветами. Ты хочешь найти меня — так начинай отсчет.

По краю мира бежит разноглазый пёс, печная труба прядёт бесконечный дым. И лодка время из рук океана пьёт, и спят киты в густой глубине воды. Старухи сплетают судьбы и вяжут сеть, младенцу несут небесное молоко. Хранитель трота сегодня познает сейд. Хозяйка сейда примет его закон. И знает ворон, куда полетит копье, когда сойдут с земли вековые льды. По краю мира бежит разноглазый пёс, и я легко могу прочитать следы.

Мое крыло — крыло твоего плеча,
нас обручил пророчеством Всеотец.
Солнечный ветер, танцующий по ночам,
Аврора,
север
наших земных
сердец.

Сообщники, любовники, шуты, учителя и пастыри друг друга — в наш океан из мирового круга летят огни, осколки высоты. Мы существуем всюду и нигде, в кроссовках ходим в космосе открытом, мы имена даём метеоритам, не разбирая чисел и недель. Метеорит среда, потом четверг и пятница за ним на горизонте, пока открыт над нами звездный зонтик, мы слышим стук дождя небесных сфер. И этот стук живет у нас внутри, священный ритм твердит себе упрямо. Наш эквалайзер — звук, кардиограмма.
Живые. Мы.
Среда.
Метеорит.