А елочку она давно не ставит. Зачем? Себе? Да ну же, чушь, не стоит.
Ее квартира вечность, как пустая. И всё внутри нее давно пустое.
Что бросил муж — сто лет, как позабыла. Он где-то счастлив, или нет, неважно.
Где были ёлки — сантиметр пыли. Она ее смахнет салфеткой влажной, и будет вспоминать былые елки, что раньше наряжала вместе с сыном.
А может…
Нет, зачем. Опять иголки. Шары развесишь — и прихватит спину.
Шампанское купила. Как иначе. И даже «шубы» наваяла миску. Сегодня ночью позвонит ей мальчик, ее родной, любимый, самый близкий, поздравит с наступившим новым годом, и внуки будут хохотать ей в трубку.
На улице морозная погода. Лед на пруду обманчивый и хрупкий. По телеку дурацкие программы. Часы спешат, отмеривая время.
Всю жизнь она считалась просто мамой, и не воспринимала то, как бремя, ей нравились и елки, и игрушки, и топать по сугробам в детский садик.
Ну, а сегодня — что, она старушка? Какое там, окститесь, бога ради — слегка за пятьдесят. Но всё пустое. Снаружи и внутри сегодня пусто.
Сегодня новый год. И нет, не стоит в такую ночь опять ворочать чувства — всё хорошо. А ёлочки не надо. Она о том, как полно было в прошлом.
У сына — Жизнь. Тому она и рада. И думать будет только о хорошем!
Включила фильм про Ленинград и баню. Надела туфли — пусть чуть-чуть походят. Смотрела из окна, как мчатся сани, как люди возле елки хороводят, шампанское с хлопком (бабах!) открыла и долго любовалась пузырьками.
Сирена где-то за окном завыла, а этот фильм прервали на рекламу, и затрезвонил, кто-то затрезвонил в дверной звонок — пронзительно и долго.
Невестка и внучки в комбинезонах. За ними — сын:
«Вот, мама! Наша елка!»