Кому-то смех, кому-то слёзки,
А мне — весенние берёзки,
Ручей, просвеченный лучом,
И снега светлые обноски,
И тихий ангел за плечом.
И много это или мало —
Не знаю. Знаю, что запала
На эти вешние дела:
На птицу, что крыло купала
И луч из лужицы пила.

А следом, следом шёл июль,
Июльский дождик мчался следом,
Носили молоко по средам,
А по ночам на окнах тюль
Белел. А днём была жара.
Жасмина изгородь живая
Цвела, полдома закрывая,
А после дождика сыра
Была земля. Сыра, бела,
Бела от лепестков жасмина,
Которых целая лавина
Сошла. О Господи, дела
Столь утешительны Твои
Для слуха чуткого и взгляда,
… показать весь текст …

Ты говоришь, что на мели?
Но посмотри, как из щели,
Из каждой щёлочки небесной —
Капель, и каждый склон отвесный —
Ручей. Какая даль вдали!
У этой сказки нет конца.
И это треньканье скворца,
Синицы трель с капелью вкупе —
Не монотонный пестик в ступе,
А озарение Творца.

Поющий циферблат. Крылатые часы.
— Скажи, который час?
— Час утренней росы.
Час утренней росы и птичьих голосов.
Волшебные часы. Точнее нет часов.
— Живя по тем часам, скажи, который час?
— Тот самый, заревой, когда Всевышний спас
Нас, грешных, от тоски, вручив бесценный клад:
Крылатые часы, поющий циферблат.

Июль. И дни всё золотее.
Какая дивная затея
Жить на полуденном свету.
Создатель, обо мне радея,
Мне дарит влажный куст в цвету,
Мне дарит этот сад шумящий,
Летучей жизни звук щемящий
И грома дальнего раскат,
И небосвод, всегда манящий,
Мне дарит всё, чем сам богат.