МАМЕ
Здесь так ветрено, мама, что ноги ломит.
Умирает февраль на моей ладони.
Я врезаюсь на улицах в посторонних
И не ведаю, с кем бы поговорить.
Здесь так холодно, мама. У вас не жарче.
Страшно хочется легче, спонтанней, ярче.
Твоя дочь повзрослела. А это значит,
Что пора бы уже научиться жить.
Мне нужны не советы твои, не жалость,
Просто так оно пело и так дышалось,
Так жилось, и внутри меня зарождалось
Бесконечное небо и нежность в нем.
Сколько, мама, кто знает, нам здесь осталось?
И опустятся руки, добьет усталость.
Ты прости, что с тобою не задержалась
На какой-нибудь день или час вдвоем.
Я не верила жизни наполовину,
Не пыталась укрыться за чью-то спину
И пошла по дороге, крутой и длинной,
А иначе, прости меня, не могу.
Это просто февраль, и почти что жутко.
Слишком много сомнений и предрассудков,
Не хватает часов в напряженных сутках,
И порой я не знаю, куда бегу.
Страшно жить, ведь вокруг слишком много боли.
Страшно хочется рядом сидеть с тобою.
Я гналась за безумной своей любовью
И нашла себе новый уютный дом.
Здесь теперь мое место, мои надежды.
Только этой зимой я застряла между
Той девчонкой, которой бывала прежде,
И циничным, расчетливым существом.
Как бы там не сложилось, но я другая:
Этот мир, точно губка, в себя вбираю,
Не умею ходить, потому — летаю,
Только крылья нет времени отрастить.
Я учусь на своих же падениях, мама,
Я сама режиссер социальной драмы,
И пока что аншлаг, и пока играем…
Но как трудно мне было его отпустить.
Вот, пинаю сугробы, ловлю снежинки.
Здесь божественно, мама, как на картинке.
Мои ноги согреют твои ботинки,
Мое сердце согреют твои звонки.
Не волнуйся, ведь я за себя в ответе.
Ну, а если накроет холодный ветер,
Обними меня, мама. На белом свете
Ничего нет спокойней твоей руки.