О, Боже мой… На что себя я трачу?!
Течет томленьем стылость февраля.
Но ангел слеп, он обронил удачу
В воронку растворившегося дня.

Хранитель снега как над златом чахнет,
И мается в тисках озноба май.
В шкафу рубашка… Но она не пахнет
Тобой. Все встречи были невзначай.

В какой конец билет тобой оплачен,
Чему мы ставим жирные кресты?
День четвертован, выдохом и плачем, —
Бесцветен он, ничтожен и постыл.
… показать весь текст …

По группе крови Питер узнаю:
он, как и я, — пропитан стылым ветром.
Но вечен, как и каменная Пе’тра,
и с ним легко попасть в одну струю.

Улыбкой золотой сияют львы,
и сфинкс под небом пасмурным кайфует.
Плаксун* по стёклам кисточкой рисует
хронометры для въедливой молвы.

Снуют дожди, пронзая день и ночь,
и в «Летнем» затаился тенью Пушкин…
Но Петропавловка бьёт в полдень пушкой,
и разгоняет серость неба прочь.
… показать весь текст …

Хочется мышкою — в серое длинное платье.
В кокон свернуться и тысячелетие спать.
После причастия — слушать стенанья «амати».
Вспомнить вдруг имя — не помнится как меня звать.

Хочешь, — зови Магдалиной или Маргаритой.
Что тебе в имени? Много достойных имён.
Тайною страстью стихов в единение свиты.
Бесом обряд посвящения, знай, — совершён.

Ночью нубийской по углям беспечные танцы.
Вместе прогулки по Млечному — пить молоко.
Мы временами беспечны доверьем троянцев.
Мы — амплитудою, заданной Жаком Фуко.
… показать весь текст …