Так падаешь на самое дно зимы,
и кажется, что зима в этот раз без дна.
О, как наивны осенью были мы,
О, как же много нам обещала она…
Её дары, как медные сундуки,
наполненные дублонами золотых
опавших листьев, выпавших из руки
рябиновых чёток, горечью клятв святых.
(Они благородны, как вызревшее вино,
которое Господь наливает сам,
чтоб было мягче падать туда, на дно
зимы, что в солнце вгрызается по часам.)
Так нас уносит по течению снов
февраль чернильный, вечный terrible enfant.
В нём тает жжёный сахар надежды, но
мы крепко верим в свой особенный фарт.
Мы твёрдо верим: когда мы достигнем дна —
взлетим от удара в каменный небосвод.
И вытолкнет нас, как листья в почках, весна,
и за любовь Господь нам снова нальёт
вина из одуванчиков… А пока
мы падаем на самое дно зимы,
сжимая чётки рябиновые в руках,
с которыми друг о друге молились мы.