Стрелки часов давно перешагнули за полночь. Они уютно устроились на широком подоконнике лицом к лицу. Долгие разговоры обо всем и ни о чем одновременно. Кружево откровенности неспешно обнажало души. Раздетая душа гораздо уязвимее раздетого тела. Не с каждым получится говорить вот так начистоту. В паузах оставались недосказанные слова. Так, постепенно, мурашка за мурашкой, слово за словом, пауза за паузой стиралась грань между двумя колючками.
На питерском подоконнике в полной темноте распускался нежный цветок любви.
[…]
На утро от таких разговоров долго ощущалось сладкое послевкусие, которое он запивал крепким кофе.