Вдруг поняла, что страстно хочу горничную. Дуняшу. Нет, лучше темнокожую Мамми в ярком тюрбане. Чтобы она стояла на кухне, пела африканские весёлые песни, колыхалась большим подвижным задом и кричала мне: «Мисс Ната, кофе и кукурузные лепёшки устали вас ждать!» Сердилась, смешно сдвигая брови, и горлопанила с кухни: «Я говорю, что уже полила блинчики сиропом, хотите, чтобы я кормила вас, как ваших детей, с ложечки? Что ж!»
Я, сонная, шваркала бы на кухню в ночнушке, а она сердилась бы и говорила: «На кого вы похожи! К вечеру приедет Мистер с детьми, а вы как пугало огородное! Живо завтракайте и отправляйтесь в спа-салон! Пусть вам сделают массаж горячими камнями по заду, да закажите себе пару новых платьев и башмаки, ходите, словно белая голытьба, смотреть на вас… сердце кровью обливается!»
А весь дом чист, блестит, кухня жарит и парит, кипенно-белое белье отглажено, коты в бантиках, окна и пол похожи на зеркала. И я целую ее в щеку, а она, улыбаясь, ворчит: «Ну что еще вы придумали, дайте-ка я расчешу ваши кудри, какое-то гнездо на голове, Пресвятая Дева Мария». А я говорю: «Не Мария, а Наталья». А она фыркает от смеха, закуривает трубочку, смотрит, как я пью горячий кофе и качает головой. А я ей говорю: «Расскажи мне про Африку, Нэна». Она улыбается и отвечает: «Там очень большое солнце».