Так далеко, что даже незаконно, где сказочник играет на дуде, и звёзды смотрят с каждого балкона, а утром превращаются в людей, течёт река исполненных желаний, которой лёд и стужа нипочём.
Напиться из реки приходят лани. В трактире повар подаёт харчо, без лишних слов одалживая сотку. Но даст и больше. Только попроси.
Седой Андрей вытаскивает лодку из самых крепких в мире древесин с далёких берегов чужого счастья — из моря счастье черпают ковшом. Старик берёт весло, считает снасти, вот если снасти в норме — хорошо. Плывёт Андрей, на солнце щурясь слепо, приветствуя буйки да корабли: всем здравствуйте на все четыре неба, на все четыре моря и земли. Салют, Рейкьявик, Токио, Женева, отличных лет, любой из городов.
Старик Андрей закидывает невод. Река невелика, рассвет бордов. На берегу произрастают глыбы, смирившись с камышом и тростником.
К Андрею в сети попадает рыба с блестящим серебристым плавником И солнце, как подвешенный на тросе шаманский бубен, новогодний шар.
Рыбак у рыбы ничего не просит. Он не проситель — ситечко, клошар, хотя богаче местного эмира. Весёлый парус — вот его завет. Всем здравствуйте на все четыре мира, на все четыре вечности привет. Привет, русалки в маревном затоне, здорово, дорогая дребедень. Андрей берёт твою мечту в ладони: расти большой, — и выпускает в день.

Там, где зима значительно короче, где быт легко спустить на тормозах, бог ходит по воде, и он хохочет. У бога пляшут чёртики в глазах: всем здравствуйте, я скатерть-самобранку сегодня расстелю, ну, а пока старик Андрей волну сажает в банку. Смешная рыба ловит старика. И мы, то недоумки, то невежды, отчаянно, по-детски говорим: смотри, течёт река твоей надежды, пересекает площадь пилигрим. А впрочем, если не найдём ответа, когда, в какое небо влюблены — всем здравствуйте, на все четыре ветра, на все четыре добрых стороны