Колодезной воды напиться и прижать
к себе остаток дня, расколотый закатом,
и старый тихий дом опять в ночи узнать,
скрипучих лестниц шум за сумраком измятым.
Прийти на дальний луг, упасть в траву лицом,
искать себя опять на поле старой встречи.
По берегу пройти и солнечным лучом
играть в последний раз и жечь святые свечи…

В закате так прятаться чудно,
скрывать свои мысли и сны,
не думать о днях поминутно
и не нарушать тишины.
Считать тишину безголосой,
хранить ее вечный покой,
оставить бесшумную с носом
и жить у нее за спиной.
Скрываться от нежити душной,
рождать и сжигать миражи
и пить золоченую сущность
чуть пьяной от света души.

Так легко и слегка с надрывом,
подсекая и чуть скользя,
день хмельной с вороною гривой
бьёт копытом у алтаря.
Пробегают по небу тени,
и скользит снова в пальцах нож,
это только мессия тянет
душу трепетно в лунный ковш.
За закатом небесной ткани
чуть разорван месяц клинком,
день горячий и славный встанет
и скользнет коньком-горбунком.
Пронесут ли — не знают сами
ни копыта, ни стук подков.
… показать весь текст …