Раскрасив мир цветною акварелью,
В стихи твои рассветные спешу.
Любуясь разноцветною капелью
Хмельных дождей, строкой твоей дышу,

Где август полон спелых ароматов,
Где утро красит небо в цвет хурмы,
Где ты меня душой своей когда-то
Хотел согреть в последний день зимы.

Упал в ладонь подсолнуховый вечер,
Воспоминаний пламя погасив…
А я грущу и жду желанной встречи,
Твоих сомнений горечь пригубив.

Девочкой тонкой в лиловых сапожках,
Помнишь меня, незабвенный чужой,
Как улыбалась и шла по дорожкам
Жизни, когда-то прекрасной такой,
Как обнимала, любила до дрожи,
Верила как — до последнего дня,
Как согревала во днях непогожих
И от невзгод сберегала тебя,
Письма хранила, стихи посвящала,
Крест свой тащила, за боль не кляня,
Солнцем потери свои возмещала,
Ты все разрушил. Забудь про меня.

Где-то там, наверху, есть линейка детей войны,
где прабабки и прадеды, правнуки — все равны.

К ней выходят из-под обломков своих квартир.
К ней расчертят для вновь прибывших места мелками.
Приписали бы сбоку, как водится, «Миру — мир»,
только мира не видно в разрывах меж облаками.

К ней ползут по стеклянной крошке вдоль парт и стен,
сквозь дырявую крышу ищут небо глазами,
потому что от прадедов к правнукам — без перемен,
и по этой истории снова не сдан экзамен.

И в спортзале Беслана над сыном кричит отец.
… показать весь текст …