Когда к Петру Петровичу приходил пациент с больным сердцем и спрашивал: «Доктор, а коньячок-то небось мне теперь пить нельзя… И курить небось — ни-ни… И насчет дамочек…» — Петр Петрович обычно клал такому пациенту на плечо свою костистую руку и внушительно поучал:
«Самое вредное для вас, дорогой мой, это слово „нельзя“ и слово „ни-ни“. А всё остальное — Бог простит… И я вслед за ним».
«Вам, батенька, — наставлял свежего пациента Петр Петрович, — прежде всего надо к своей болезни попривыкнуть. Сродниться с ней, батенька. Конечно, я понимаю, на первых порах она вам кажется каким-то злодеем, врагом, чудовищем. Чепуха, батенька!
Вот поживите с ней годик, другой, третий, и всё по-хорошему будет. Уж я знаю. Даже полюбите её, проклятую, эту свою болезнь. Станете за ней ухаживать, лелеять её, рассказывать про неё. Вроде как про дочку. Приятелям своим, родственникам, знакомым. Да нет, батенька, я не смеюсь, я говорю серьёзно. Честное слово. И чем раньше это случится, тем лучше. Вообще, батенька, в жизни философом надо быть. Это самое главное. Обязательно философом… Хочешь не хочешь, а к полувеку надо же какую-нибудь болезнь иметь. Помирать же от чего-нибудь надо. Так ваша болезнь, батенька, не хуже других. Даже, на мой глаз, посимпатичней».
Пациент сначала смеялся, потом сердился на Петра Петровича, потом говорил:
«Такого врача и в Москве не сыщешь!»