Войну я тогда возненавидел… В больничном подвале, в Грозном, где одуревшие от недосыпа и криков раненых несколько хирургов и медсестер, вливая медицинский спирт в черные пасти солдат, на плащ-палатках резали, кромсали порванные конечности и животы… Подошел ко мне десантник и шепотом: «Брат помирает, Вас просит…». Пробираясь к выходу, заваленному носилками с ранеными, по скользким от грязи и крови ступеням, вижу у дверей лежащего молодого парня, уже белого от потери крови, с оторванными ногами. Он смотрел на меня и, превозмогая боль, застенчиво, как бы извиняясь: «Спойте «Осень», пожалуйста, я на выпускном в школе ее недавно слушал… «. Сглатывая все дерьмо, что у меня накопилось, я пел… пел… К концу третьего куплета он умер… Вглядываясь в его юное, с пушком на губах лицо, я думал… и ненавидел всю эту кремлевскую сволочь, пославшую его, восемнадцатилетнего, необстрелянного пацана, умирать.

У глиняной стены сарая, крытого высокой, как омет, соломенной крышей, у тлеющего костра сидели трое солдат. Один развесил на колышках сушить портянки, поглядывал, чтобы не задымились, другой подшивал заплату на портки, осторожно тянул нить; третий, сидя на земле, подобрав ноги и засунув глубоко руки в карманы шинели, рябой и носатый, с черной, редкой бородкой, глядел на огонь запавшими, сумасшедшими глазами.
— Все продано, вот какие дела, — говорил он негромко. — Чуть наши перевесь начинают брат…
… показать весь текст …

Хуже всего обстояло дело с поставками. После русско-японской войны в результате судебных процессов было обнаружено, что в этом деле господствовали коррупция и воровство. Даже московский губернатор генерал Рейнбот был обвинен во взяточничестве при организации военных поставок и заключен в тюрьму. Но у него оказалось достаточно связей для того, чтобы добиться помилования и получить назначение на другой пост. Собрав поставщиков на первое заседание, главнокомандующий, великий князь, начал со слов: «Только без воровства, господа».