1.
Как человечество закурило: международная история одной зависимости.

Сегодня ведется активная борьба с курением, однако вредная привычка до сих пор имеет множество последователей и печальных последствий. Так, согласно отчету Центров по контролю и профилактике заболеваний США, более 16 миллионов американцев живут с заболеваниям, вызванными курением, ежегодно умирают 480 тысяч заядлых курильщиков, но количество людей с пагубной привычкой сокращается: в 1965 году курили 42% взрослых американцев, а к 2018-му — 14%. История взаимоотношений человека с табаком насчитывает сотни лет, с «бесовским зельем» одинаково рьяно боролись английские короли, османские султаны и русские цари, его осуждал папа римский и проклинал московский патриарх. Так как же мы закурили — и когда?

Как человечество закурило: международная история одной зависимости.
Коренные народы Северной и Южной Америки первыми начали курить высушенные листья растений рода Nicotiana. В чрезвычайно высоких дозах табак является галлюциногеном, и считается, что индейские жрецы и шаманы впервые использовали табак, чтобы впадать в транс и общаться со своими богами, духами и предками. Рекреационное курение широко распространилось среди знатных людей народа майя в X веке н. э., и их изображения с «курительными трубками» остались на барельефах храмов и дворцов. Ацтеки, господствовавшие в Центральной Америке до того, как в XVI веке туда прибыли испанцы, также использовали табак в религиозных церемониях и во время общественных мероприятий. Местная богиня Чихуакоатль считалась воплощением табака, и жрецы приносили ей кровавые жертвы.

К началу XVI века, когда испанские конкистадоры прибыли в Америку, местное население уже вовсю практиковало курение табака в качестве увеселения. Любой пир у ацтеков начинался с раздачи гостям цветов и курительных трубок — по окончании трапезы остатки раздавались в качестве милостыни слугам, старикам и беднякам. В Карибском бассейне, Мексике, Центральной и Южной Америке уже существовали ранние формы сигар, самое популярное средство курения, а в Северной Америке предпочитали трубку, увековеченную в вестернах как «трубка мира», которую предлагали европейским поселенцам в качестве жеста доброй воли.

Двор турецкого султана, слева, направо: муфтий, знаток светского права и Корана, личный лекарь султана, носильщик, любимая наложница султана и курящая табак дама. Репродукция с оригинала 1900 года

За сто лет после колонизации Америки европейцами курение, выращивание и торговля табаком перекинулись на Старый Свет. Табак в виде сухих листьев и самих растений следовал по торговым путям в порты, попадал на местные рынки и в крупные города, а оттуда в сельскую местность. К середине XVII века табакокурение прочно вошло в обиход многих европейских стран и встроилось в местную культуру, несмотря на попытки правителей искоренить его путем суровых наказаний и денежных штрафов. Но самого термина «курение» еще не существовало — концепция приема тех или иных веществ посредством вдыхания дыма была неизвестна европейцам. Одно из первых задокументированных описаний курения в Англии относится к 1556 году — некий моряк в городе Бристоль был замечен за тем, что «испускал дым из ноздрей». Английский термин «курение» или smoking был придуман в конце XVII века, а до этого процесс назывался drinking smoke, или буквально «питие дыма». Француз Жан Нико привез табак во Францию в 1560 году, и именно ему мы обязаны словом «никотин». Подобно чаю, кофе и опиуму, табак был одним из многих веществ, изначально считавшихся лекарственными. Ранняя европейская медицина основывалась на древнегреческой гуморальной теории — идее о том, что все имеет определенную природу, может быть горячим или холодным, сухим или влажным. Табак рассматривался как вещество, которое одновременно согревает и сушит, и соответственно врачи приписывали ему бесконечный список полезных свойств. Несмотря на то что табак стремительно набирал популярность в Европе и не только, власть имущие пытались бороться с его распространением и употреблением. Османский султан Мурад IV, правивший в 1623—1640 годах, одним из первых решил запретить курение, провозгласив, что это занятие представляет угрозу общественной морали и здоровью. Его современник китайский император Чунчжэнь также издал эдикт, запрещающий курение табака. Через два года после издания эдикта вторжение маньчжуров положило конец китайской династии Мин, и в Поднебесной утвердилась новая династия Цин. Курильщикам, правда, от этого не полегчало, поскольку новые власти тут же объявили курение еще более гнусным преступлением, чем пренебрежение стрельбой из лука. В Японии XVII века сегун осудил выращивание табака как угрозу национальной экономике, поскольку табаком засевались ценные сельскохозяйственные угодья, отлично подходившие для выращивания риса. Английский король Яков I, стойкий противник курения и автор трактата «Ответный удар по табаку», попытался обуздать новую моду, введя в 1604 году ошеломляющий 4000-процентный акцизный сбор на продажу табака, но этот шаг не принес желаемого результата, поскольку в Лондоне работали около семи тысяч торговцев табаком. Папа Урбан VIII в 1642 году издал буллу, в которой осудил курение табака.

Портрет Уолтера Рули, английского поэта, историка, государственного деятеля, моряка, путешественника и фаворита Елизаветы I.
Курящие дамы, около 1897 года

Русские власти не отставали от коллег. Первые запретительные меры ввел Иван III аж в начале XVI века, однако мотивировал их не пагубным влиянием табака на организм (о котором тогда едва ли кто-то догадывался), а опасностью возгораний, поскольку на Руси преобладало деревянное зодчество. Настоящий табачный бум в Русском государстве пришелся на правление Ивана IV, установившего активные торговые связи с Англией. Именно англичане завозили к нам табак большими партиями, и именно от них в русский язык попало выражение «пить табак», произошедшее от уже упомянутого drinking smoke. По-настоящему черные времена для русских курильщиков настали в 1613 году с восшествием на престол Михаила Романова, оказавшегося в табачных делах куда менее либеральным, чем грозный царь. Отныне за курение и выращивание табака полагалось сечь кнутом, вырывать ноздри и ссылать в Сибирь. Объяснял жесткую политику новый царь тем, что люди «пьют тот табак вместо вина и пропиваются пуще вина». Русская православная церковь пошла еще дальше и провозгласила табак «бесовским зельем», а в 1634 году патриарх официально наложил на него анафему. Долгожданный легалайз наступил только в 1697 году, уже при Петре I, который сам пристрастился к трубочке во время путешествий по Европе и дымил напропалую.

«Курильщики», Давид Тенирс Младший.
«Курильщики», Давид Тенирс Младший, 1659

Хотя поначалу табак рассматривался как роскошь или лекарство, он быстро стал неотъемлемой частью повседневной жизни мужчин, а затем женщин и в конце концов подростков обоих полов. В XVII веке на флоте в некоторых западных странах табак включили в стандартный паек для матросов. Во время Первой мировой войны правительства стран-участниц сотрудничали с производителями сигарет, чтобы наладить поставки прямо на фронт.

До середины XX века большая часть взрослого населения многих западных стран курила, а предупреждения о пагубных последствиях этой привычки высмеивались и игнорировались. Сегодня антитабачное движение имеет значительно больший вес и доказательства своих утверждений, но значительная часть населения остается стойкими курильщиками. По разным оценкам, сегодня до 1,1 миллиарда человек по всему миру продолжают курить. Болезни, связанные с табаком, являются одной из основных причин преждевременной смерти в развитых странах. В Соединенных Штатах примерно полмиллиона смертей в год связаны с курением, тогда как у трети китайских мужчин, по статистике, продолжительность жизни сокращается из-за пагубного пристрастия. Хотя доктор Бенджамин Раш еще в 1798 году утверждал, что табак вреден для здоровья человека, только в XX веке были проведены первые серьезные исследования последствий курения. Одно из знаковых провел в конце 1940-х — начале 1950-х годов британский врач сэр Ричард Долл, доказавший, что курение может иметь неблагоприятные последствия для здоровья человека.

Вдыхание паров табака является быстрым и эффективным способом доставки химических веществ, содержащихся в дыме, в легкие, а затем в кровоток и мозг. Известно, что никотин, содержащийся в табаке, вызывает сильное привыкание. Таким образом, курильщики быстро привыкают к присутствию никотина в крови и будут хотеть закурить, если уровень никотина упадет, поэтому в современных методах борьбы с курением используются жевательные резинки и пластыри, заменяющие никотин. В настоящее время все больше стран присоединяются к борьбе с курением. В их число входит и Россия, где за последние годы был введен запрет на курение в общественных местах, а также существенно повышены акцизы на табачную продукцию, что в перспективе должно сделать табак гораздо менее доступным для граждан.

2.
Краткая история наготы: как к обнаженному телу относились в разные времена.

Сенека утверждал, что с из-за бань люди становятся грязнее, Поджо Браччолини считал, что самая красивая грудь у жительниц Вены. Арсений Дежуров по просьбе «Правил жизни» разбирается в том, как менялось отношение человечества к обнаженному телу.

Если, минуя долгие рассуждения, сказать, в чем именно заключалась сексуальная революция начала ХХ века, ответ будет коротким и неожиданным: жители просвещенного Света (и Нового, и Старого) научились любить друг друга без нательной одежды, то есть голыми. Вот, собственно, и все. Разговор на этом можно закончить и начать другой: а как же было раньше?

Помните «Жизнь и удивительные приключения Робинзона Крузо, моряка из Йорка, прожившего двадцать восемь лет в полном одиночестве на необитаемом острове у берегов Америки близ устья реки Ориноко, куда он был выброшен кораблекрушением, во время которого весь экипаж корабля кроме него погиб; с изложением его неожиданного освобождения пиратами, написанные им самим»? В XVIII веке это был учебник политической экономии, в XIX — увлекательный роман для взрослых, в ХХ — детское чтиво. Теперь «Робинзон Крузо» —синоним скуки, как, впрочем, почти любая книга.

Нас интересует сейчас только пара страниц, на которые вы, должно быть, и сами обратили удивленное внимание. В шестой главе Робинзон наконец оказался на острове, пережил естественный припадок отчаяния, после чего принялся думать, как жить дальше. Он разделся, вплавь добрался до обломков корабля, севшего на мель, с трудом влез по канату на палубу в поисках нужных ему вещей. Больше всего его обрадовали сухари: голодный парень рассовал их по карманам…

Стоп, стоп, а откуда взялись карманы? Нерадивый писатель отмахнулся бы от вопроса, как от не стоящей внимания помехи, но неторопливый Дефо поясняет, что на Робинзоне не было ничего, кроме штанов и чулок. Эта ремарка не отменяет второго вопроса: а зачем ему штаны? Остров необитаем, экипаж корабля погиб, Робинзон, надо заметить по результатам первых пяти глав, довольно развратный и безнравственный человек, торговавший рабами. И вдруг такая стыдливость?

Современнику Дефо очевидно, что на необитаемом острове, как и при любых обстоятельствах, нельзя оставаться голым перед недреманным оком Творца. Самые распутные европейцы никогда не забывали о приличии в отношении к Богу. Облаченность — показатель победы светлых сил человеческого разума над темными силами природы, что явно можно увидеть в образовательной программе Робинзона, хозяина Пятницы. Дикарь, привычный к курортному климату острова (любители романа искали этот парадиз по всей Атлантике, но так и не нашли), не понимает, в чем смысл одежды, но из крайней почтительности к англичанину соглашается облачиться в козьи шкуры.

Не первого десятка, но и не последняя заповедь св. Бенедикта, покровителя Европы, утверждает: «Бог зрит нас всюду». Это значит, что нагота должна быть целомудренно прикрыта даже в уединении. В то же время устав бенедиктинцев предписывает любить чистоту (как ее понимали в VI веке, во всяком случае). Это противоречие поднимает следующий вопрос: а как же европейцы мылись? Ну, для начала кто сказал, что они мылись? Про банно-прачечную культуру написано не очень много, но есть кое-какие материалы, которые свидетельствуют не в пользу гигиены. Впрочем, внимание к гидропроцедурам — признак заката культуры, касается ли это христианской Европы или языческого Рима.

В Римской империи начала новой эры строились комфортабельные бани, так называемые «грелки» («термы»). О масштабах римского увлечения телесной чистотой могут дать представление термы Каракаллы или Диоклетиана, вмещавшие до 3500 человек. Философ-стоик I века Сенека, гуляя по мемориальной усадьбе полководца Сципиона, рассуждает, в частности, о скромной бане, которой довольствовался великий муж: «Кто бы теперь вытерпел такое мытье? Любой сочтет себя убогим бедняком, если стены вокруг не блистают большими драгоценными кругами, если александрийский мрамор не оттеняет нумидийские наборные плиты, если их не покрывает сплошь тщательно положенный и пестрый, как роспись, воск, если кровля не из стекла, если фасийский камень, прежде редкое украшение в каком-нибудь храме, не обрамляет бассейнов, в которые мы погружаем похудевшее от обильного пота тело, если вода льется не из серебряных кранов». Негодуя, Сенека говорит о том, что раньше, дескать, наши предки не бултыхались невылазно, как нынче, но только «мыли ежедневно руки и ноги, которые пачкаются в работе, а все тело — раз в восемь дней». Воображаемый оппонент спрашивает философа: «Ясное дело, как они были грязны! Чем от них пахло, по-твоему?» На что Сенека строго отвечает: «Солдатской службой, трудом, мужем! Когда придумали чистые бани, люди стали грязнее».

Так что моралисты всегда косо смотрели на избыток чистоты. Однако вот что примечательно: состоятельные христиане часто превосходили язычников в роскоши, включавшей банные причуды.

Но вполне ли мы убеждены, что они мылись голыми?

Секретарь святейшего папы Поджо Браччолини — истинный гуманист Возрождения, человек веселый, солнечный, любитель женщин, вина, умной беседы — отправился в деловую поездку по странам Европы. В соответствии с инструкцией и по собственной воле он передает на родину отчеты о состоянии умов и нравов. В фокусе внимания Поджо, конечно, оказываются австрийские женщины, ибо, уточняя список из тридцати пяти красот прекрасной дамы, начальство хотело знать, в самом ли деле у венок самая красивая в крещеных землях грудь. Лучшие женские головы были в Праге, руки — в Кельне, животы — во Франции, спины — в Нидерландах, ноги ходили по берегам Рейна, а вот за грудью надо было ехать в Вену. Все верно?

Проводя исследование, Поджо с упоением рассказывает об обычае венцев предоставлять своих жен гостям для поцелуя, а если гость окажется принятым собеседником, то предлагать ему сладкие утехи в объятиях хозяйки дома. Поджо все это очень нравится, он полагает, что и в Италии давно уже пора ввести нечто подобное.
В Цюрихе папский секретарь остановился не в гостинице, а в банях, которые в те времена работали навроде постоялых дворов — там можно было поселиться на любой срок. Горожане сбегались в баню под звуки колокола, возвещавшего готовность пара. Бежали, прикрывшись вениками, не тратя времени на одевание, чтобы не упустить лучших мест в парилке. Особенно Поджо полюбилась местная игра. Понятное дело, мужчины и женщины всех сословий мылись в одной зале, разделенные погрудной стенкой. Мужчины, подзадоривая женщин, имели обыкновение бросать им монеты, а купальщицы ловили их подолом сорочки. Хохот, визг, девушки поскальзываются на мыльной пене, короче, Поджо рекомендует всем адресатам посетить швейцарские бани.
А какую важную оговорку узнали мы из этого отчета? Нет сомнений, раскованные (или развязные) красотки Возрождения мылись в сорочке.

В скором времени, правда, с Европой случилось величайшее нравственное прозрение, запретившее бани. Странным делом моральный запрет совпал с эпидемией сифилиса, начавшего триумфальное шествие по свету. Европейцы стали остерегаться воды как средоточия заразы и начали избегать лишних контактов с ней. Человеку, составившему представление о дальних странах по рассказам и воображению, зарубеж кажется одной большой державой, чаще всего неприятно враждебной и населенной иностранцами. Имеющие более отчетливый взгляд знают, что между шведами и испанцами есть пропасть размером в нескольких стран, не таких уж и маленьких. А тем, кто у кого была возможность побывать в Европе дольше пары недель, открывается, что различие между пруссаками и баварцами с одной стороны, Нормандией и Провансом с другой больше, чем между немцами и французами вообще. Мир неоднороден, неоднородны две тысячи лет христианско-европейской культуры.

Иллюстратор Илья Кутобой

Адепты авраамических религий были стыдливы в облачении и наготе, а еще более застенчивы в рассказах о неприкрытом теле. Сведения, дошедшие до исследователей материальной культуры, фрагментарны, зачастую противоречивы. Многое приходится домысливать или вынужденно обращаться к ненадежным источникам.

Но мы знаем, например, достоверно, как добродетельная венецианка XVI века шествовала в церковь (место обмена жаркими взглядами и отравленными молитвенниками). Вокруг талии был намотан кусок стеганого одеяла — его называли «жир», ибо «всякий бывалый наездник предпочтет упитанную норовистую кобылицу тощей клячонке» (Мнение синьора Брантома может не совпадать с мнением автора и редакции.— «Правила жизни»). Грудь была открыта до ореолов сосков, причем дамы знатного происхождения были обязаны открывать бюст независимо от его привлекательности, что непозволительно крестьянкам. Соски проколоты, их соединяют три цепи (пирсинг — не сегодняшнего дня изобретение), а на каждой из цепей для акцента католичества болтается по распятию.

Симпатичный лакей или любовник прикрывает «прелести ослепительной белизны» от губительных солнечных лучей зонтом (мода на женский загар была введена только в ХХ веке Коко Шанель). А что было надежно скрыто? Ну, конечно же, лицо. Венецианские маски и поныне очаровательны. Телесная нагота носила фрагментарный характер — были части тела, открытые в соответствии с модой, были целомудренно задрапированные.
Строго говоря, до Возрождения христианская живопись знала только пять обнаженных фигур. Это, конечно же, праотец Адам и праматерь Ева, младенец Христос, Спаситель на кресте и, конечно, любимец художников св. Себастьян — манерный юнец, утыканный, как ежик, стрелами. В III веке Христовой эры он был тридцатидвухлетним офицером, начальником императорской гвардии, и, кстати, выжил после экзекуции, что не всегда учитывают художники. Все пятеро — повод попробовать кисть в изображении плоти, и всюду наготе было оправдание: живопись — это библия для безграмотных, и нагота в указанных случаях — признак, по которому верующие невежды распознают, кто перед ними.

Великий Боттичелли начал Высокое Возрождение тем, что показал Симонетту Веспуччи в образе Венеры, тем самым создав прецедент изображения а) венер, б) популярных красавиц ню («Рождение Венеры», 1486). Великий Джорджоне открыл, что можно делать богинь из венецианских проституток («Спящая Венера», 1510). Великий Тициан сделал обратное открытие: древние богини хорошо сморятся в куртизанском образе («Венера Урбинская», 1538). В суровой Испании обнажил Венеру перед зеркалом Веласкес, в упитанной Голландии Рубенс живописал праздник целлюлита. Неприкрытое человеческое тело уверенно захватывало в эстетике главенствующие позиции.
Но нагота оставалась достоянием художников, заказчиков и развратников (между которыми не всегда легко провести границу). Воспитанному обывателю голое тело по-прежнему казалось неприличным, и еще в XIX веке в Италии, известной не только жизнелюбивым легкомыслием, но и суровой религиозностью, считалось позором, если мужчина видел пупок своей жены. Широкая европейская общественность разоблачилась как-то «вдруг» в районе 1910-х годов и немедленно забыла о прежней стыдливости. На миг Европе показалось, что если сорвать с эроса покровы, то все наконец успокоятся и начнут жить легко и без затей. Но вместе с новой чувствительностью в мир пришли новые войны, новые болезни, новые науки и новое искусство. Чарующая красота венер и мадонн рассыпалась по билбордам, календарикам, таре и упаковке, покидая область высокой культуры и превращаясь в удобное искусство повседневности.
Но появление «удобного» искусства — это следующий признак заката культуры, о котором уместнее рассказать в другой раз.

3.
Дебош в похоронном бюро, столпотворение в Париже и прощание с Дианой: самые дорогие, масштабные и экстравагантные похороны за последние 150 лет
19 сентября в Великобритании состоятся похороны королевы Елизаветы II. Этот день объявлен выходным во всем королевстве. Отпевание пройдет в Вестминстерском аббатстве — там короновались британские короли и королевы, именно там в 1947 году будущая королева выходила замуж за принца Филиппа. После этого Елизавету II похоронят в часовне Святого Георгия в Виндзоре, рядом с ее мужем. Эта церемония станет для многих жителей Соединенного королевства первыми государственными похоронами со смерти Уинстона Черчилля в 1965 году. Кроме того, прощание с британским монархом станет крупнейшим собранием мировых лидеров — на церемонию приглашены около 500 высокопоставленных лиц со всего мира. Богослужение будет транслироваться по телевидению и в крупнейших кинотеатрах по всей стране. Предсказывают, что похороны Елизаветы II побьют Дианины по числу просмотров. Вспоминаем другие самые массовые и экстравагантные церемонии прощания за последние 150 лет.

(скопировано и засейвено из интернета)