Вот он момент, когда стонешь протяжно,
Когда нечто старое стало так душно,
Что не спасает ни климат домашний,
Ни солнечный день, ни родных благодушье.
Всё, что изжившее, ветхо-вчерашнее,
Атавистическо-древне-ненужное,
Всё архаичное, дряхло-муляжное
Рушится одномоментно и дружно.
Новое — омут? В нём жутко и страшно?
В нём неизвестность, где каждый — прислужник,
Где риск и за истину бой рукопашный?
Боишься, что в новом не встретят радушно?
Относишься к жизни весьма бесшабашно
(Страх приковал тебя силой натужной), —
Считаешь ты душу деталью неважной,
Хоть криком кричит тебе: «двигаться нужно!»
Но ты лишь в привычной рутине отважный,
Ты лишь в шаблонах ветшалых послушник.
Останки руин из былого однажды
Болотом предстанут. Ты в топях заблудишь!
И вот ты в трясине воссядешь вальяжно.
Боец напоказ, а внутри малодушный.
Болото давно стало малолитражным,
Зато ты кулик средь бусели жемчужной.
А истина тут, как ни странно, сермяжна.
Семь пядей, понять чтоб, быть вовсе не нужно.
Чтоб ряскою в тине не стать камуфляжной,
К душе прекрати уже быть равнодушным!
Чтоб жизнь не пропала паскудно и зряшно,
Чтоб не было гадостно, стыло и скучно,
Ты в новое путь открывай, хоть там страшно.
Ведь старое до тошноты стало душно.
Вирсавия Белькинд (VBVB)