РОЖДЕСТВЕНСКАЯ СКАЗКА

«Ты не плачь, моя Маруся,
я к обеду обернуся!» —
так сказал еврей Гуревич молодой своей жене,
подмигнул ей левым глазом,
взял мешок с противогазом
и умчался во-свояси на разнузданном коне.

Дело было под Ростовом,
в молодом лесу сосновом.
Соловей-Разбойник свищет, дуют шалые ветра,
солнце льётся, как из чаши,
слева — немцы, справа — наши,
посерёдке — Змей-Горыныч, крепко выпимши с утра.

Вот еврей Гуревич скачет,
под полой бумагу прячет,
а в бумаге — заявленье. Что придумал, сукин сын!
«В кассу помощи взаимной.
Для покупки шапки зимней
дайте бедному еврею восемь гривен и алтын.»

Между тем его Маруся
вялит рыбу, жарит гуся
и коптит свиные ножки вроде как для холодца.
Вдруг являемся Жар-Птица:
«Разрешите обратиться?»,
тут же, впрочем, обращаясь в удалого молодца.

Ладный молодец, курносый,
сам собой русоволосый,
и из глаз его струится лучезарный синий свет.
«Я, — кричит, — Иван-Царевич!
Что тебе еврей Гуревич?
У него, у бедолаги, даже зимней шапки нет!..»

«Что ли я — антисемитка?
Вот порог, а вот калитка! -
говорит ему Маруся, подбоченясь у ворот. -
Ты кончай свой шахер-махер
и вали отсюда на хер,
а не то придёт Гуревич — буйну голову сорвёт!»

Эх, расстроился Ванюша,
стал румяный, словно груша,
обратился в инвалида, взял костыль — и был таков.
(Раз уж слово о Марусе —
это, братцы, в нашем вкусе
гнать из дома злую нечисть при посредстве матюков).

А Гуревич — он галопом
по лесным несётся тропам
в кассу помощи взаимной, что стоит на бугорке.
Прискакал Гуревич в кассу,
снял мешок, напился квасу
и пошёл искать начальство с заявлением в руке.

В кассе помощи взаимной —
мужичишко лихоимный,
звать его Кощей Бессмертный, безобразное лицо.
У него козёл с рогами
караулит сейф с деньгами,
а от сейфа ключ заветный спрятан в левое яйцо.

Говорит Кощей устало:
«Всё-то вам, евреям, мало,
то вам шапку, то дублёнку, то железный купорос.
Ты, Гуревич, больно лаком!
А не хочешь дулю с маком?
Погляди — за прошлый месяц не уплочен членский взнос!»

Ну и хрен с ним, с членским взносом!..
Так еврей остался с носом,
плюнул, выдрал клок изрядный из козлиной бороды
и направился в аптеку,
где простому человеку
завсегда подаст хозяйка двести грамм живой воды…

Долго, коротко ли — словом,
дело было под Ростовом,
где зимой мороз лютует и шумит степной ковыль.
Нету жизни, нету шапки,
собирай, Маруся, тряпки,
едем к чёрту на кулички — в Государство Израиль!

«Ты не плачь, моя Маруся,
поезжай со мной, не труся!» —
так сказал еврей Гуревич молодой своей жене.
Вот и вызов есть от тёти!
На ковре на самолёте
плюнул, дунул, очутился в чужедальней стороне.

Ой, края обетованны!
Все — Абрамы, не Иваны,
те же молодцы и бабы, расскажи кому поди!
Есть арабы и арабки,
но не надо зимней шапки,
нет Бессмертного Кощея, а козлов — хоть пруд пруди.

И не горе, не кручину —
видишь милую картину:
Чудо-Юдо ест свинину, брага льётся из ведра,
автоматы, патронташи,
слева — немцы, справа — наши,
посерёдке — Змей-Рувимыч, крепко выпимши с утра…