Эх, горе мое, — не дала мне судьба
Ни черствого сердца, ни медного лба.
Тоска меня душит, мне грудь надрывая,
А с черствым бы сердцем я жил припевая;
При виде страданий, несомых людьми,
Махнул бы рукою, — да прах их возьми!
Ничто б за живое меня не задело:
Те плачут, те хнычут, а мне что за дело?
А медный-то лоб — удивительный дар, —
С ним всё нипочем, и удар не в удар;
Щелчки и толчки он спокойно выносит,
Бесстыдно вторгаясь, бессовестно просит,
К стене стенобитным орудьем пойдет