Только валенки снегами
Могут так хрустеть.
На поляне со стогами
Полыхает медь.

Зори красные к морозам —
Сена мятный дух.
Тихо падает с берёзы
Лебединый пух.

Жизнь прошла, а чуют пальцы
Жар в крови снежка,
Словно вышила на пяльцах
Только два стежка.

Сплошная ночь. Зима полощет
Сухие сирые рассветы.
Скрипят обглоданные мощи
Деревьев, позабывших лето.

Мелькнёт сквозь ветви красногрудо
Снегирь. Исчезнет, как дыханье.
И думаешь — приснилось чудо —
С улыбкой сохранённой втайне.

Спугнуть боишься проблеск света
На белизне такой нетленной.
То ты-то помнишь: было лето.
И веришь — будет непременно.

Звон колокольный рассекает
Зной изнурительно густой.
Его мелодия тугая
С косою входит в травостой.

Сочится щедро травный запах
На сенокосные чаи.
Зависла в небе блеклом птаха,
На месте жаркий день стоит.

За махом мах. Пот щиплет едко
Глаза натруженной слезой.
Над лесом огненная ветка
Дохнула вызревшей грозой.

Месяц дождей и трезвеющих чувств,
Мокрых пустынных скамеек.
Первый засушенный веточки хруст
В тёмной неспящей аллее.

Длинные тени и шорох ночной,
Словно неловкое слово
Над догоревшей оплывшей свечой
Трогает снова и снова.

Тронет, заденет и боль зазвенит.
Больно. И значит, живая.
В тучах клубящихся тонет зенит,
Лето у самого края.

Запах медовый июля
Носят по свету ветра.
Звоном исполнены ульи,
Золото льётся с утра.

В зное сомлевшие травы
Зреют как раз в сенокос.
Лёгких стрекозок забавы
Радугу ткут меж берёз.

Полдень жужжит за рекою —
Там заливные луга,
Там горизонт в дымке зноя
Свёл навсегда берега.