«Байки штурмана».

Подборка этих мини-рассказов была опубликована в 1999 году в городской газете «Клайпеда» уже тогда «свободной» Литвы. Честно говоря, я давно забыл про этот факт моей биографии. Спасибо моим родным в Клайпеде, которые сохранили это артефакт.

Все рассказы были написаны мной лет за десять до их печати. То есть без малого 35 лет тому назад. Было мне тогда года 22, может 23. Так что все, что вы прочитаете, было написано теми глазами, мозгами, сердцем, которые соответствовали тем возрасту, времени и месту. Я намеренно ничего не меняю в тексте — как было, так всё и оставил (за исключением пары-тройки редакционных опечаток).

Вступление написано моим литературным наставником поэтом, журналистом, основателем и руководителем литературного клуба «Среда», а в прошлом, как и я, мореманом, Вецкусом Эдмундасом Казевичем. В этом году исполняется 80 лет со дня его рождения. Но и ровно 20 лет, как дяди Эдика нет с нами. Поэтому эту публикацию я посвящаю ему.

Итак дословно из газетной публикации.

«Юрий Александров — нынче москвич. Каковым и был до поступления в Клайпедскую мореходку, по окончании которой ходил несколько лет на рыбацких судах штурманом в Атлантику.
По известным причинам Юрию пришлось прервать морскую карьеру, вернуться в первопрестольную, но связей с Клайпедой он не прервал. Здесь остались многочисленные друзья, родня. Так что в Клайпеду Юрий наведывается часто.
В один из приездов Юрий и передал нам свои, как он сам их назвал „творческие пробы“. Написаны они были в период, когда он ещё работал на флоте. Что без условно угадывается по самому их стилю: очень уж они напоминают байки, которые рассказывают, развлекая друг друга, моряки, в минуты „травли“ в долгих рейсах.
Правда в них или нет — не важно. Важно, чтобы они были рассказаны весело и интересно.
Как это удалось молодому штурманёнку — судите сами.

Юрий Александров.

Помни о вчерашнем.

Пришли мы раз с морей. Перед разбором рейса тонны бумажных забот — обычное дело. Времени в обрез, за всем не поспеть. А тут, на счастье, у кэпа машина. Да к тому же „девятка“. Ну и эксплуатируем мы её, как говорится, „днём по делам, ночью по б…“ Вот и в день, предшествующему печальному событию, о котором я хочу рассказать, ничем не отличался от других суматошных дней прихода.
Короче говоря, после дневной нудоты взяли мы с собой тусить, приехали всё на той же „девятке“ на пароход, чтобы обмыть приход, подбить дела со сдачей рейсовых отчётов и выпить за то, чтобы ни с кого не сняли ни процента премии. Уже поздно вечером разошлись кто куда и как. И капитан тоже.
Утром на работу. Кэп, ничего не помня о вчерашнем, открыл гараж, а там… Инструмент есть, лопаты, веники, вёдра на месте. На месте всё! И лишь того, что должно стоять не в углу, стыдясь своего назначения, а на самом переднем плане, не было.
„Украли!“ — только и выдохнул кэп. На возмущение и действия просто не было сил. Ибо не помог даже импортный плакат, на котором значилось что-то типа: „Дорогой друг! Если ты решил покататься, то после этого поставь машину обратно в гараж или хотя бы рядом с ним. Заранее благодарен!“
Но неблагодарный угонщик не вернул машину и через трое суток. Похищение машины из гаража не удивило никого (именно в это время был „автомобильный бум“ — машины очень шустро крали).
Да, чуть не забыл! Была зима и даже со снегом. Но самое удивительное, что он не таял почти две недели. И уж не знаю, хорошо это или нет, но полиция не нашла даже следов протектора…
Шли дни. И вот однажды некто, который жил (а может, и живёт), по-видимому, не далеко от кэпа, подвёз его на работу.
Стоянка машин была почти напротив проходной рыбпорта. Подъехали. Заняли вакантное место. Кэп вылез из машины и как бы между прочим обратил внимание на „тачку“, припаркованную рядом и припорошенную снегом. Так же „между прочем“ обошёл её вокруг, небрежно сбросил снежную пелену с номера и… Бог ты мой… Тут в его голове всплыла последняя пьянка, припомнил злополучное такси, которое чудом оказалось у проходной в тот поздний час… и как он проснулся утром, ничего не помня о вчерашнем.

Про друга Лёху.

Рог.

Лёха получил квартиру в новом девятиэтажном доме на последнем этаже.
Квартира трехкомнатная со всеми удобствами, просторным коридором-раздевалкой и проходом в гостиную без дверей. Так вот, как-то раз заходим к нему домой, а его молодая жена вешает над этим самым проходом огромный рог. Я так и опешил:
- Ба-а, какой красивый. Где достали?
Друг мой Лёха по натуре очень весёлый и остроумный, грустно улыбаясь, скользнув взглядом по прибитому рогу и обращаясь к жене, сказал: „Дорогая, это всё, конечно, понятно — ну, там, эстетика и прочее. Но зачем же так афишировать?!“
Она вначале покраснела, а потом как ляпнет: „Нечего по всему дому разбрасывать. В кладовку не зайдёшь…“
Шутки шутками, но больше того рога я не видел.

Пиво.

Жизнерадостный друг мой Лёха. И тесть у него тоже жизнерадостный. Привёз он как-то раз „настоящего деревенского пива“, так он отрекомендовал его сам. Ну мы с Лёхой и решили по паре кружечек попробовать.
…На балконе стояла большая, если не сказать огромная, бочка. Такая огромная, что затащить её на девятый этаж мог только жизнерадостный человек. Выпили по кружечке — чистейшая брага.
Пришла соседка с новым мужем. А за тем три, нет четыре брата Лёхиной жены — один шланг сутулый, другой добряк квадратный, третий тоже крепкий такой, а четвёртого не помню. Накрыли на стол. И так нарезались, что после этого ещё трое суток между домами ходили, все „точки“ перетрясли, пока успокоились.
А в тот день застолье: и смех, и песни, и споры, и т. п. И тут один из братьев Лёхиной жены стал объясняться в любви соседке, не обращая никакого внимания на сидящего рядом мужа. Вся компания смеётся до слёз и ещё подбадривает. А брат этот знай своё: „Люблю, — говори, — разводись, поженимся и будем жить лучше других.“ И вдруг соседка заявляет: „Я тебя тоже давно люблю!, — а сама косая, еле языком ворочает. — Всё! Развожусь и расписываемся…“
Тут вмешался муж соседки, до того сидевший с открытым ртом, и, по-видимому, ничего не понимавший: „Ребята, вы что, серьёзно?..“ А они ему: „Конечно!“ „Дурак, — заскрипел соседкин муж, схватившись за свою голову.- Ой, дурак1 А я то поверил… Всё! Развожусь и уезжаю на Дальний Восток…“
И всё бы ничего, да и рассказывать об этом не стоило бы, но то, что произошло через месяц… А через месяц развелись сосед с соседкой. Она вышла замуж за брательника Лёхиной жены, а сосед, как и обещал, уехал на Дальний Восток.

Шапки.

Как-то гуляли мы с Лёхой по сверкающему огнями окон городу. И дай, думаем, зайдём на один из них. А у нас с собой было.
Вот знакомый дом и изученная досконально дверь и неработающий, хотя раньше исправно работал, звонок. Стучим. Выходит Толян.
- О! Сколько лет, сколько зим!, — заваливает в приоткрывшуюся дверь Лёха, нисколько не обращая внимания на как-будто бы загораживающего вход Толяна.
- А где жена? Ты что один? — продолжил Лёха в том же духе, намереваясь уже пойти искать по комнатам.
- Ты чего! — зашипел Толян. — Она только что из роддома — второго родила.
Всегда искрящиеся Лёхины глаза загорелись костром беззаботного веселья.
- Отлично! Тащи стакан.
Толян, теряясь совсем, приносит посуду.
- Пей. — возвращает ему уже налитый стакан Лёха.
Толян шарахается назад, но упирается в меня и, продолжая отказываться, выпивает.
- Теперь жене, — как говориться, тоном, нетерпящим возражений, объявляет Лёха, чем окончательно берёт руководство мероприятием в свои руки.
А жене плохо.
- Сейчас вылечим, — успокаивает распорядитель, наливая полный стакан и протягивая его жене.
И надо же, оказывается, врач действительно советовал выпить граммов пятьдесят для поддержания духа. Ну, она стакан с горкой и опрокинула.
И тут её так скрутило! Ужас просто!
Вызвали скорую. Жену увезли. А мы остались, да так натрескались…
Через пару дней гуляем мы с Лёхой по сверкающему огнями городу. И дай, думаем, зайдём на один из них. А у нас с собой было…
И тут, как зверь на ловца, навстречу Толян с дипломатом. Только вот какой-то испуганно-суетливый.
- Забирайте, с ходу бросает Толян, раскрывая дипломат и протягивая нам две шапки.
- Забрать то мы, конечное, можем, — отвечает протяжно Лёха, привыкший к некоторым странностям друга. — Только ведь шапки не наши.
- Как не ваши, — теряется Толян, роняя руки и голову.
- А так, — вступаю я, — я вообще шапок не ношу, а Лёхина у него же на голове.
- Чьи же эти?, — чуть слышно выдыхает Толян.
- Может врач со скорой оставил? — начинает следствие Лёха…
… Прошло уже года три, те шапки, наверное, уже моль съела, а мы так и не знаем, чьи они. ведь и врач со скорой их не потребовал, да у него и голова то одна. Две шапки, как с неба — дело хорошее. Вот только не одеть их никуда, потому как не известно, кто у Толяна в тот вечер ещё был, и кто их оставил.

Огород.

Взяли мы с Лёхой и ещё одним товарищем как-то бутылку. Ну, и где её раздавить?
Пошли в огороды и там, между кустов и грядок, сидя на чудом сохранившейся „дикой“ траве, вмазали. Но — мало!.. подгребли мелочь по карманам и кармашкам — не хватает.
И тут Лёха вдруг стал причитать во весь голос, что зачем ему, мол, теперь этот огород? Жена, мол, умерла! Детей нет! жить не хочется!
Мы с корешем опешили, понять ничего не можем (и, видимо, лица от этого у нас очень скорбные получились). А Лёха всё своё: продать бы, да кто возьмёт?
Откуда ни возьмись — бабулька-утешительница. Ладно, говорит, сынок, куплю у тебя огород, хотя, мол, и самой он не надобен. тут Лёха поднял светлеющие глаза, встряхнул головой, словно тоску разогнал и простился с прошлым и, с решительностью голодранца, говорит: „А-а, бабка, забирай всё! Всё вместе с урожаем. Давай двадцать пять рэ и всё твоё…“ Бабка шустро выхватила откуда-то „косую“… и мы убрались восвояси…
… Прошло время — может дня три, а может неделя. Выходит Лёха из проходной после работы, и глядь, стоит та самая бабка, его ждёт. А вместе с ней два парня — огромные, как шкафы трёхстворчатые. Кубы-квадраты, в общем. бабка подбегает к Лёхе и давай его туды-сюды поносить: „Отдавай, — говорит, — нехристь, деньги!..“
Как оказалось, огород тот даже совсем не Лёхин был. А бабка стала в нём морковку и редис дёргать — урожай собирать. И тут подошёл к ней мужик и спросил: „Что же ты, старая, средь бела дня мой огород чистишь?!“ Бабка в ответ, что участок её. А мужик ей документы показал и обещал, кого следует позвать…
Как Лёха вывернулся от тех двух парней, не знаю (таких денег у него никогда не было), но потом целый месяц на работу и с работу через забор лазил.»

Юрий А-Г