Окошко с видом на март,
Портьера с дыркой от кошки.
Из компа слышится бард,
В стакане звякает ложка.

Капель с утра в суете:
Долбит, как дятел, запойно.
Снегам потеть и потеть
К ручьям до заупокойной.

Лучей витает азарт
До слёз слепых от блаженства.
Окошко с видом на март
Для жизни лучшее средство.

И примет время отпечаток
И сохранит, и не отдаст.
Судьба потерянной перчаткой
Вмуруется в холодный пласт.

Тепло и линии ладони
Переживут года, века,
Пока их невзначай не тронет
Чужая, грубая рука.

Врывался лиственный прибой
Неповторимым звуком,
День нарождался молодой,
Лучи брал на поруки.

И, правда, не было дождя,
Мир шевелился в муравейне.
Сверкала шляпка от гвоздя
В скамейковом колене.

Сверкала даже дрожь теней,
Испарина свивалась в кольца.
И жмурилось в сто крат больней
От яркой жизни солнца.

Едва забрезжило в окне,
Теплом дохнуло робко,
Подснежник ожил на стене
И семена в коробке.

Они хотят живой земли
И время прорастаний,
Но вьюги срок не отмели
С больших дорог изгнаний.

А радость плещется водой
И промерзает к ночи,
И может быть за ночью той
Прорвёт морозы в клочья.

Ну, вроде отлегло —
заварка отстоялась.
Откинутым углом
бугрится одеяло.

И за полночь давно,
и стрелки равнодушны.
Созвучий мир — иной.
Сняла с души беруши.

Послушать тишину
не всякий раз случится.
Я у неё в глазу
слезу ращу ресницей.