Надеюсь, вы не знаете, что это такое — становиться равнодушным к тому, кого любишь. К тому, кто любит. К тому, кто рядом. Потому что вслед за равнодушием приходит совсем уже страшный — смертный — грех: пренебрежение.

И хуже его может быть только осознанное подлое предательство. Но и предательство зачастую — бунт, попытка взорвать ситуацию изнутри, изговняться настолько, чтобы самому себе стать противным. И начать чувствовать вину. И через вину обрести потребность в прощении и близости.

Витиевато. Вите надо выйти. У ненормальных все через затылочную долю.

А вот когда все равно тебе, тебе и не больно. Хоть режь тебя, хоть сам режь — все одно: ни чувства вины, ни желания раскаяния, ни осознания преступления.

Пренебрежение. Когда ты перестаешь стыдиться быть сволочью и более не мерзок себе, совершая мерзкое.

Оглядываюсь назад и — странное дело — нахожу, что из раза в раз делал одинаковое по отношению к тем, кто доверился мне, кто оголился куда больше, чем просто раздеться.

Страшно то, что в минуту равнодушия ты бесчувствен и не способен к эмпатии. Умом понимаешь, что грязь, боль, свинство. Сердцем… сердце не бьется. Не стучит. Не звучит. Не чувствует.

Плохо бывает потом. Очень плохо. Когда сердце оживает. Когда через него снова начинают течь «реки воды живой». Глухо, холодно, беспросветно.

Поздно. Все закончилось. Все умерли. А те, кто не умер, больше не хотят любить. Больше не могут. Больше не верят.