Есть одно русское слово, его очень любил Бисмарк. И часто его говорил.
И приказал выгравировать его на кольце.
Простое на первый взгляд слово — «ничего».
Однажды Бисмарк вывалился на полном ходу из саней русских. И в кровь разбил лицо. Сильно расшибся. А ямщик стал ему лицо вытирать снегом, похлопывать по плечу и говорить: «Ничего! Ничего!»
И столько в этом слове всего было: и утешение, и ободрение, и сострадание, и надежда…
«Это ничего. Ничего страшного! Ничего, все образуется, мы им ещё покажем! Выздоровеем, встанем на ноги и продолжим путь!», — много доброго смысла и значения у этого слова. Побольше, чем у иных философских размышлений и приказов взбодриться.
Ничего. Все перемелется, все плохое пройдёт.
И Есенин так писал: «И навстречу испуганной маме я цедил сквозь кровавый рот: «Ничего! Я споткнулся о камень. Это к завтраму все заживет!»
Так что ничего, если мы вдруг споткнемся о камень.
Рано или поздно всё дурное обесценивается, превращается в ничто и исчезает.
Ничего от него не остаётся…