Ямы с телами горели четыре месяца: страшная история лагеря Тростенец

Первые монументы, которые еще в 60-е открывали в память о жертвах Тростенца, рассказывали, что здесь погибли «советские граждане». Последний, открытый два года назад, мемориал «Врата Памяти» утверждал, что это место массового уничтожения жителей Минска, подпольщиков, партизан, военнопленных и «гражданского населения, депортированного из стран Европы».

Потомки этого гражданского населения из Европы с начала нулевых едут в Беларусь. И идут не столько к старым монументам, сколько в лес, расположенный с другой стороны от Могилевского шоссе рядом с мусорной свалкой. И оставляют на деревьях желтые таблички с именами родственников.
В СССР считалось, что в Тростенце были зверски замучены советские граждане, но в последние годы в урочище появляется все больше табличек с именами на разных европейских языках.

«Тростенец» является крупнейшим на территории Беларуси местом массового уничтожения людей в годы немецко-фашистской оккупации, одним из крупнейших в Европе концентрационных лагерей, он находится в одном ряду с «Освенцимом», «Майданеком», «Треблинкой». Название «Тростенец» объединяет несколько мест массового уничтожения людей: урочище Благовщина — место массовых расстрелов; лагерь — рядом с деревней Малый Тростенец в 10 км от Минска по Могилевскому шоссе; урочище Шашковка — место массового сожжения людей.

Согласно официальным данным, всего в лагере смерти «Тростенец» погибли 206,5 тыс. человек.

В 1995 году исследователь А. Ванькевич обнародовал другие цифры — в Тростенце погибли 546 тыс. человек. Он опирается на документы Чрезвычайной государственной комиссии и Минской областной комиссии содействия работе ЧГК от 14 июля — 13 августа 1944 года, где засвидетельствовано: «Комиссия, учитывая показания свидетелей, количество и размеры могил, количество трупов и объем пепла и костей в могилах, считает, что по самым минимальным подсчетам в районе лагеря Тростенец фашистскими людоедами уничтожено 546 тыс. человек, из них в 34 могилах захоронены останки (пепел и кости) 476 тыс. человек, в печи сожжено 68 тыс. человек и в сараях, и на бревнах сожжено 2 тыс. человек».

«На немецкой карте января 1942 года Тростенца еще нет. Есть лагерь для военнопленных в Масюковщине, есть Минское гетто, а Тростенца — нет. СД заняло земли колхоза Карла Маркса в начале апреля 42-го. Выгнало колхозников, сделало свое хозяйство и начало формировать лагерь: появились бараки, и вокруг них — колючая проволока. То есть начали создавать инфраструктуру. Персонал и душегубки появляются здесь незадолго до прибытия поездов с депортированными евреями из Западной Европы. Они все приезжают с мая по октябрь все того же 42-го года. В связи с этим можно предположить, что это место создавалось под депортированных евреев», — рассказывает референт Исторической мастерской им Л. Левина, историк Александр Долговский.
Но в итоге убивали здесь и местных евреев, и просто местных. За два года, по разным оценкам, здесь могло погибнуть от 60 тысяч до полумиллиона человек.

Места уничтожения

Тростенец как история трагедии — это не одно, а по сути три места. Урочище Благовщина — поляна в лесу в паре километров от деревни Малый Тростенец, куда с мая 42-го по осень 43-го тысячами привозили на расстрелы.
Урочище Шашковка — место, где немцы оборудовали примитивную кремационную печь осенью 43-го. В это время у гитлеровцев появились весомые опасения, что за преступления в Благовщине придется отвечать. Потому там расстрелы свернули и стали интенсивно уничтожать следы преступлений, вскрывали заполненные телами рвы и на протяжении нескольких месяцев жгли трупы. А новых жертв расстреливали и сразу сжигали в Шашковке.

Наконец, сарай на территории собственно лагеря, где были расстреляны и сожжены в конце июня 44-го последние узники Тростенца и заключенные минских тюрем.

«Если спросить у простого человека на улице, что такое лагерь, он скажет: это вышки, колючая проволока, бараки. Но Тростенец не сформировался сразу так. Вначале это были хозяйственные постройки колхоза Карла Маркса, в них размещались люди, которые должны были выполнять принудительную работу. Лагерь формировался на протяжении всего периода оккупации. Что касается колючего ограждения, то, судя по немногочисленным фото Чрезвычайной Комиссии, которая после освобождения фиксировала преступления нацистов, сложно понять, где оно стояло. Скорее всего, ограждение было вокруг трех, возможно, четырех бараков… Выжившие заключенные говорят о трех бараках: два — для евреев, один — для русских, белорусов и так далее», — рассказывает Долговский.

Забором была огорожена и печь в Шашковке. А принудительные работы — это чаще всего в сельхозхозяйстве СД, которое размещалось на бывших землях колхоза Карла Маркса. Решая еврейский вопрос, немцы попутно пытались закрыть и продовольственный.

«Экономическое значение этого хозяйства не было большим. Люди мыли душегубки, выращивали сельхозпродукцию, ухаживали за скотом. Часть людей возили на работы в Минск, в службу безопасности СД. Они чинили машины, замки. Или из Минского гетто возили на работу в Тростенец — есть воспоминания минского еврея, которого на две недели привезли в Тростенец на работу, а потом вернули в гетто», — объясняет Долговский.

Первых 20 заключенных минских тюрем, которые должны были подготовить инфраструктуру, привезли в Малый Тростенец в конце апреля — начале мая 42-го, сараи и железная дорога для подвоза иностранных жертв уже были. А в мае в Минск пошли первые эшелоны.

Из отчета унтершарфюрера СС Арльта о деятельности 2-го взвода 1-й роты батальона СС особого назначения от 17 мая 1942 года, который руководил рытьем рвов в 22 километрах от Минска:

«5.05 мы снова приступили к рытью новых рвов вблизи имения командира и выполняли эту работу сами. На это понадобилось 4 дня.
11.05 в Минск прибыл из Вены транспорт с евреями (1000 шт.) и сразу с вокзала был доставлен к указанному выше рву. Здесь взвод непосредственно использовался у рва».

Дальше — больше. В июне в Минск под эти акции уничтожения приходят душегубки. Из Риги приезжает подразделение Арайс, которое к тому моменту «отличилось» расправой над рижскими евреями.

«То есть усиливается персонал СД, привозятся душегубки, создается инфраструктура в Тростенце. Для чего?.. А после этого приезжают 16 поездов из Западной Европы, которые везут на уничтожение в Малый Тростенец. И сразу же в день прибытия людей уничтожают», — восстанавливает хронику событий Долговский.

Еврейский вопрос

Почему евреев Австрии, Германии и Чехословакии решили расстреливать под Минском? Точного ответа у историков нет. Александр Долговский напоминает о визите в Минск в августе 41-го одного из главных организаторов Холокоста Генриха Гиммлера.

«Он посещал Новинки, гетто, лагерь для военнопленных. И в этот момент как раз решается судьба многих категорий людей, в том числе военнопленных. Но в том числе это была и инспекция: посмотреть, где возможно уничтожать евреев. Была идея поездами их вывезти под Могилев. Чем дальше на восток, тем лучше. Но немецкие военные были против — им нужен был транспорт для других целей, для доставки вооружения, снабжения. Кстати, по показаниям на Нюрнбергском процессе, на одном из расстрелов здесь, в Минске Гиммлер стал нервничать, и тогда было предложено подумать об альтернативных методах убийств, то есть с использованием газа», — рассказывает Долговский.

Депортированных евреев начали привозить в Минск уже в ноябре 41-го. Сначала их не убивали, селили в гетто. В 41-м году депортированных евреев еще не убивают, потому что были планы везти их дальше на восток, говорит Долговский. Но уже весной 42-го немцы выбирают Тростенец как место расстрелов и принудительного труда, а летом принимают душегубки.

Из протоколов допросов немецкого военнопленного Герике, который с лета 1942 года работал в Минске водителем машины-душегубки:

«Каждая автомашина-душегубка вмещала в себе людей человек 60−70, и, таким образом, сотрудники СД стали сажать евреев в автомашину. После того как автомашина была полная, дверь закрывалась, и туда воздух уже не поступал. После этого я открывал определенный клапан, и вовнутрь автомашины, где находились люди, начинал поступать газ, от которого находившиеся там погибали».

В 42-м в Тростенец прибыло 16 составов с депортированными евреями. Их везли до Волковыска в обычных пассажирских вагонах — везли же, так говорили, на новое место жительства. Там пересаживали в товарные. На конечной станции — первое время «Минск-Товарный», а потом уже и в самом Тростенце — требовали сдать багаж, в обмен выдавали квитанцию, что вещи отдадут на месте. А потом загоняли в машины.

Из протоколов допросов немецкого военнопленного Герике, который с лета 1942 года работал в Минске водителем машины-душегубки:

«По прибытии на место, то есть в лес, там уже были готовы вырытые ямы, я открывал в своей автомашине-душегубке дверь, оттуда падали уже трупы мертвых людей. Падали они потому, что их в автомашину столько сажали, что они могли только стоять. Которые не выпадали из машины, их оттуда вытаскивали русские военнопленные, которые их здесь же бросали в ямы, засыпали землей и обливали хлорным раствором, чтобы не было никакой распространенной заразы».

С мая по октябрь 1942 года в Тростенце было убито до 10 тысяч западных евреев, в том числе около 3,5 тысячи привезенных в Минск еще в 41-м году. Кроме того, в Благовщину в это время вывезли и порядка 7,5 тысячи минских евреев.

А как же белорусы?

Белорусов в Тростенце тоже убивали. И убивали много. Они попадали в лагерь из минских тюрем за связь с сопротивлением — партизанами и подпольщиками, а также как заложники. Известно как минимум о трех крупных расстрелах мирного белорусского населения.

«Самые известные акции против белорусского населения — это когда были взорваны столовая СД и Кубе, это сентябрь 43-го года. Немцы окружили несколько улиц на Комаровке, Беломорскую, 1-ю и 2-ю Арктическую, собрали людей и вывезли их в Благовщину. По разным оценкам, тогда погибли от 300 до тысячи человек», — рассказывает историк.

Из показаний свидетеля Матусевич от 22 января 1946 года:

«…нас поставили по три человека в ряд и стали проверять документы. Документы проверяли до тех пор, пока не приехали машины. Но когда они приехали, документы проверять перестали, а стариков и детей стали сажать в машины. Поднялся ужасный крик и плач. Дети просили пощады, но их бросали в машины. В числе взятых были моя дочка, зять и их сын 4 лет. Всех их посадили в машину и увезли непонятно куда. Я спаслась только тем, что спрыгнула на ходу с машины… Потом на заборе немцы вывесили афишу, что они за взрыв в столовой СД расстреляют 300 человек. Однако на наших улицах было схвачено больше тысячи…»

Еще известно о трех тысячах человек, которых в Тростенец привезли из Полоцка, но что это были за люди, за что их расстреляли, историки толком не знают.

«Мы не знаем, кто это. Ни фамилий, ничего. Скорее всего, была какая-то карательная операция… Но были же и мелкие акции, которые сложно отследить. Например, арестовали какую-то подпольную группу в 20 человек — тех, кто был замечен в связях с сопротивлением подпольщиков, и — в тюрьму на Володарского, а оттуда — в душегубку или грузовик и на расстрел», — рассказывает историк.

Из отчета начальника штаба партизанской бригады «Штурмовая» Фогеля об усилении гитлеровского террора в Минске от 31 января 1944 года:

«…сейчас в городе усилился террор. В тюрьмы ежедневно сажают людей сотнями под предлогом связи с партизанами. Минская тюрьма очищается два раза в неделю. Сотни людей отправляются в район деревни Тростенец и там расстреливаются…»

В январе 44-го Благовщина уже не «работала». Осенью 43-го немцы начали заметать следы, вскрывали рвы и сжигали трупы. В конце 43-го — 44-м людей расстреливали и сразу сжигали в урочище Шашковка, где администрация лагеря оборудовала примитивную кремационную печь.

Из показаний жителя деревни Тростенец Наума Блашко от 11 июля 1944 года:

«…эти ямы с людьми (Благовщина — Sputnik) зажжены в сентябре 1943 года, горели до января 1944 года. После этого место для расстрела было перенесено в другое место — 500 метров юго-восточнее Тростенца, рядом с лагерем, где вырыта большая яма 20*10 м, через которую были положены рельсы и железная сетка, на которой стреляли людей, а внизу горел огонь. Таким образом, одновременно стреляли и жгли, а пепел вывозили…»

Чрезвычайная комиссия, которой летом 44-го, сразу после освобождения Минска, пришлось разбираться с масштабом нацистских преступлений в Тростенце, столкнулась с непростой задачей — как определить количество жертв. Останки недогоревших тел нашли только в сарае, куда нацисты в последние дни июня свозили и где расстреливали заключенных тюрем и концлагеря. В Благовщине и Шашковке советские следователи нашли только пепел.

Количество жертв
Официальное количество погибших в Тростенце — 206,5 тысячи человек. Из них 6,5 тысячи человек, по медицинскому и экспертному заключению, погибли в колхозном сарае. Людей привозили сюда, заводили по человек 5−10 внутрь, приказывали залезть на уже лежавшие трупы и расстреливали.

Из протокола опроса 24 июля 1944 года бывшей заключенной концлагеря по улице Широкой Степаниды Савинской, которой удалось выбраться из сарая в Тростенце:

«…по команде немцев вышли из машины и также влезли наверх уложенных трупов, и нас начали расстреливать. Когда послышались выстрелы, я упала и была легко ранена в голову, будучи раненой, я продолжала лежать на трупах до позднего вечера…»

Количество жертв в Шашковке советские следователи оценили в 50 тысяч. Основания — показания свидетелей. В Благовщине они обнаружили поляну, где были присыпаны и замаскированы 34 ямы-могилы.

Из справки начальника отдела Белорусской республиканской комиссии ЧГК СССР Г. Л. Логинова о массовом истреблении гражданского населения в окрестностях Минска в 1941—1944 гг. 25 августа 1944 года:

«…Большой Тростенец, лес Благовщина. Обнаружены 34 ямы-могилы. Длина ямы — 34 метра. Ширина — 5 метров. Глубина — 3 метра. В среднем 7 чел. на кубометр. В каждой яме 3675 человек. 34 ямы*3675 чел.150 тысяч человек, привезенные из Германии, Чехословакии, Австрии и др. государств».

Это окончательные оценки, которые стали официальными. А в первом варианте советские следователи, оценив увиденное и услышанное от местных жителей, писали в Москву, что в окрестностях Тростенца было уничтожено до полумиллиона человек. Но эту цифру посчитали завышенной.

Ряд современных историков, которые для подсчета жертв используют методику анализа крупных акций уничтожения, говорят, что в Тростенце могло быть убито и сожжено около 60 тысяч человек. Но цифры, национальность и гражданство жертв никоим образом не должны изменить отношение к трагедии.

«Мы можем спорить, 60 или 206 тысяч. Ключевое — мы мало знаем, как их звали, и не знаем, откуда они. И это проблема, в которую упирается определенный элемент мемориализации», — говорит историк.

Вернуть память

Небольшой камень в память о жертвах появился в Благовщине в начале нулевых. В это же время сюда стали приезжать родственники погибших здесь депортированных евреев. В советское время здесь был военный полигон, а рядом и сейчас городская свалка.

«Феномен Тростенца заключается в том, что преступникам в значительной степени удалось не только скрыть следы преступлений: они уничтожили людей, сожгли трупы, лишили их места погребения — но и в определенной мере забрать память о них. Только сейчас — спустя более 70 лет — это место превращается в международное место памяти», — говорит Александр Долговский.

Мемориал реализуют на базе двух проектов — архитектора Леонида Левина и УП «Минскпроект». Идея Левина — это символические вагоны и дорога, которая ведет к площади Парадоксов, где все переворачивается с ног на голову. На площади будут установлены перевернутые дерево, дом, минора…

На расстрельном месте обозначат ямы-могилы — эту часть мемориала разрабатывали архитекторы из «Минскпроекта». То, что мемориализация Тростенца продолжается, причем на аутентичном месте — очень важный шаг, полагает Александр Долговский. Но следующим шагом, по его мнению, было бы справедливо сделать место памяти всех жертв. Назвать всех. И назвать так, как просят семьи.

«Я не еврей, но жертвы Холокоста на открытом в 2015 году мемориале „Врата Памяти“ опять прописаны как „советские мирные граждане и мирные жители Западной Европы“. Там нет слова „еврей“. И там нет слова „Холокост“, хотя было бы хорошим тоном его использовать. При этом есть документы, что в лагере абсолютное большинство были евреи. Даже если взять по баракам — два барака были евреи, один — русскоговорящие неевреи… Потому мемориализация в Благовщине будет лакмусовой бумажкой, тестом. И насколько я слышал, в новых текстах эти слова будут. И это несомненный прогресс на фоне советской культуры памяти», — признается Александр Долговский.

Историк не боится упреков в переписывании истории. Просто потому, что история Тростенца толком не написана. Есть большой массив документов, а интерпретации по-прежнему нет.

28 ИЮНЯ 2018 (обновлено: 05.07.2021)